Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Пунцовые щеки Егора расплылись в улыбке.

— Что есть, то есть, ваше благородие, добра в здешних местах вдоволь.

— Летопись твоя как? Похвались.

Киселев смущенно развел руками.

— Не касался, поди, недели три к ней…

— Ну, ну, принеси, я подожду.

Матрос сбегал в палатку. Поодаль столпились матросы. Ведали они, что Егор записывает на листках все виденное.

Присев на подставленный табурет, Лазарев внимательно просмотрел записи.

«Месяца марта 30-го. Пришли в новую открытую Голландию, в город-порт Зексон. Обыватели в городе англичане. По островам живут премножество диких, в лесу, как звери живут, не имеют никаких квартир, питаются с дерева шишками и рыбой. Есть тоже король, имеет знак у себя на груди, пожалован английским королем. И тут наш капитан пожаловал ему гусарский мундир и бронзовую медаль, а жене белое одеяло и пару серег в уши женских».

Перевернул Лазарев последний листок.

— Да ты, братец, все зришь, — лукаво подмигнул, — особливо женщин примечаешь, до ушей женских добрался.

Матросы хохотали.

— Так и Настасью свою суздальскую позабудешь.

Егор погрустнел.

— Никак нет, ваше благородие, добра тут много, а на Руси все самолучшее, — он вздохнул, — небось соловьи нынче в рощах…

Месяц стоянки прошел незаметно. Ремонтные работы подходили к концу, когда случилась беда. На «Востоке» сорвался с грот-мачты матрос 1-й статьи Матвей Гумин. Он обшивал медью мачту, потерял равновесие и, упав на палубу, проломил о нагель ребра и разорвал бок. Галкин поспешил на «Восток» помочь коллеге-врачу Верху. Осмотрев стонавшего больного, он покачал головой.

— Надобно в гошпиталь береговой отправить, на шлюпе рискованно оставлять.

Штаб-лекарь выпятил губу:

— Еще посмотрим, надобности в береговом гошпитале не предвижу.

Пять дней грузили на шлюпы продовольствие, имущество, тянули такелаж, привязывали паруса. Ранним утром 8 мая шлюпы снялись с якорей и направились к Новой Зеландии.

Едва вышли из гавани, противный ветер заставил изменить первоначальный план — обойти Новую Зеландию с севера, — и шлюпы направились в пролив.

Заря только-только занималась, на «Востоке» выстрелила пушка. Анненков, понизив голос, доложил поднявшемуся командиру:

— Флаг приспущен на «Востоке», телеграфом отца Дионисия требуют.

Лазарев снял фуражку, перекрестился.

— Видимо, Гумин Богу душу отдал. Распорядитесь привестись к ветру и спустите ялик.

Вечером священник возвратился, от него попахивало.

— По обычаю, тело предали морской пучине, за упокой раба Божья Матвея помянули, а жаль, добрый человече и мастеровой был…

Неприветливо встретило моряков Тасманово море. Северный ветер развел крупную волну, шторм усиливался. В одну из ночей внезапно стихло, но гигантская зыбь раскачивала корабли так, что они черпали бортом, каскады воды перекатывались по палубе.

Берег открылся цепочкой мерцавших в ночной мгле далеких огоньков. Новозеландцы жгли костры на горах. С рассветом показался величественный пик горы Эгмонт…

Следующим на пути к Полинезии лежал остров Рапа. Навстречу шлюпам из залива неслось полтора десятка лодок. Жители сих мест отличались чрезвычайным любопытством: все показываемые им безделушки не только рассматривали, но и нюхали, пробовали на зуб.

Первый успех пришел спустя три дня после пересечения тропика Козерога. С океана веяло теплом, легкий ветерок приятно ласкал лица вахтенных матросов.

— Земля! — раздался радостный возглас с фор-салинга.

Где-то вдали, под самым горизонтом, пенистая кайма прибоя обозначила довольно большой коралловый остров. На белом фоне прибрежного буруна контрастом выделялись кокосовые рощи.

В последующие дни шестнадцатая южная параллель вознаградила русских мореплавателей — открытия следовали одно за другим.

В течение десяти дней обнаружили четырнадцать островов — Кутузова, Спиридова, Чичагова, Ермолова, Раевского, Милорадовича, Крузенштерна, Барклая-де-Толли… Некоторые острова оказались безлюдными, другие — обитаемыми.

Дружелюбие русских моряков покоряло островитян, но не всегда они охотно общались с ними, ибо уже получили горькие уроки от европейцев-«цивилизаторов». Тогда моряки оставляли подарки на камнях и не сходили на берег.

На пути к Таити шлюпы огибали одинокий остров Макатеа. «Восток», как всегда, ушел вперед. Матросы с салинга вдруг крикнули:

— Люди машут!

Абернибесов четко разглядел по корме четыре небольшие фигурки, стоявшие на краю рифа и отчаянно махавшие ветками кокосов. Один держал шест с красной тряпкой. Абернибесов вопросительно посмотрел на командира.