Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

Туда, на Урал, и отбыл 10 июня 1918 года Каргопольский отряд. Путешествие через всю европейскую часть России было долгим. На скорости передвижения эшелона сказывалась разруха, парализовавшая железнодорожный транспорт.

Многочисленные хребты, разделенные межгорными глубокими котлованами, озера и бурные реки, темные хвойные леса, разлапистые липы и клены, ковыльно-разнотравные и полынные степи — все это поражало взор необыкновенной красотой. Рокоссовский и Белозеров были в этих местах впервые.

На Урале развернулись упорные бои, в которых красногвардейские части терпели поражение и несли большие потери. Во второй половине июля отряд вступил в бой под Екатеринбургом. Войска красных не выдержали натиска белых и сдали город. Отступил в сторону Кунгура и сильно поредевший отряд Юшкевича. Бойцы, теряя лошадей, часто ходили в атаку в пешем строю. На протяжении всего фронта многие населенные пункты переходили из рук в руки по нескольку раз. Кровопролитные бои не прекращались ни на один день.

В августе 1918 года на Восточном фронте, протянувшемся на две тысячи километров, произошли важные организационные перемены. Период Гражданской войны подходил к концу, и для победы над врагом понадобилось создание регулярных воинских частей и соединений. Весь Восточный фронт был разделен на пять армий.

Отряд Юшкевича был переформирован в 1-й Уральский кавалерийский полк, который вошел в состав 3-й Уральской дивизии 3-й армии. Командиром полка был назначен Юшкевич, командиром 1-го эскадрона стал Рокоссовский, второго — Белозеров.

Что собой представляла дивизия, можно судить по докладу Конева начальству. Его хранил Белозеров, как реликвию, в особой папке.

«Район нашего нахождения мы весь объели, надежды же на получение из отдела снабжения штаба дивизии необходимого фуража и продовольствия у нас нет. Теплого обмундирования не хватает. Перчаток, теплых портянок нужно страшно, у многих их нет, отдел снабжения не дает, а выдал вязаные, как это кавалеристам носить — неделю, а все порвались. Нет у многих шинелей, когда пришла пора ходить в шубах, а у некоторых нет ни того, ни другого, и таких порядочно в полках, сапоги развалились и чинить их нечем, кожи подошвенной дают десятую часть необходимого. Сапог нет, в четвертом номерном полку некоторые ходят в лаптях».

Во второй половине 1918 года эскадроны полка расположились по деревням северо-западнее Кенгура, в трех-четырех верстах от передовых частей неприятеля. Между эскадронами была установлена телефонная связь.

Белозеров вспомнил, как днем его эскадрон подвергся внезапному нападению колчаковской конницы, а Константин немедленно бросился ему на выручку.

На обратном пути, довольные успешным боем, кавалеристы оживленно обсуждали его итоги. Под вечер ударил сильный мороз, и у конников не попадал зуб на зуб.

Поблизости от деревни, где стояли эскадроны, навстречу колонне попался крепкий бородатый мужик в длинном овчинном тулупе. Поравнявшись с ехавшим впереди Рокоссовским, мужичок пристально окинул взглядом всадников, затем снял шапку и низко поклонился.

Рокоссовский придержал коня:

— Ты что, дедуля, поклоны бьешь?

— Здравствуйте, дорогие избавители. По всему видно — белые: сами аккуратные, лошадки как на подбор.

Один из наезжавших сзади младших командиров уже хотел выразить свое возмущение и выхватил из ножен шашку. Но Рокоссовский жестом его остановил.

— Ну и что ты еще скажешь, дедуля?

— Приглашаю вас в гости, люди добрые, угощу чем Бог послал, да и за вашей спиной немного переведу дух. А то полк красноголовиков не дает мне покою. Он стоит версты две отсюда.

— Ты не ошибаешься, дед?

— Нет, что вы? Я хорошо знаю тропы и могу вас туда привести без единого выстрела.

— Что ж, Андрей, съездим, погреемся, — невозмутимо сказал Рокоссовский.

— А что, не мешало бы, — ответил Белозеров, презрительно глянув на старика.

Вскоре они сидели в избе, вместившей несколько десятков человек. По велению хозяина его домашние выставили на стол все, что было в доме, но кавалеристы к еде не притронулись.

— Почему не угощаетесь, дорогие гости? — недоумевал старик.

— Хватит, дед, играть в молчанку; мы, как ты говоришь, «красноголовики», — сказал Рокоссовский. — Да, да, красноголовики.

Старик с окаменелым лицом упал на колени.

— Простите меня, ради Бога! Пощадите! У меня дети и маленькие внуки!.. Пощадите меня, старого дурака!

— Что будем делать? — спросил Рокоссовский у Белозерова, когда рядовые бойцы вышли из дома.