Юрий Качаев - Синее железо

Угрожающий тон Анта подействовал. Старейшины еще немного поупрямились, поворчали, но решительных возражений больше не было.

В комнате остались Ант, старый Анаур и Артай. Анаур заговорил первым:

— Ты вел себя безрассудно, асо. Ты не смеешь рисковать собой и принимать вызов любого задиры, словно простой воин. Если тебя убьют, в стране начнется разброд.

— Он поступил правильно, — возразил Артай. — Такие оскорбления смываются только кровью. Как старший брат, я имею право выступить в поединке Анта. Так говорит обычай.

— О каком поединке вы толкуете? — раздался вдруг голос, и мужчины увидели в дверях Альмагуль.

Она была одета в легкий голубой плащ, стянутый на груди стреловидными заколками; в ушах при каждом движении вспыхивали змейчатые серьги с алыми камешками, а светло — русые волосы, заплетенные в несколько кос, сбегали по плечам до бедер. Быстрыми шагами девушка подошла к Анту и взяла его за руку:

— Ты хочешь драться? С кем?

— Драться буду я, — сказал Артай.

Ант спокойно поглядел на побратима и покачал головой:

— Я не калека и не ребенок. Ты хочешь, чтобы меня сочли трусом?

— Угабар старше тебя на семь лет. Обычай говорит…

— Оставь обычай в покое. Анаур, распорядись, чтобы утром приготовили и промяли вороного.

Ант повернулся и пошел к двери. Оставшиеся проводили его взглядами, полными тревоги.

Всадники съехались за городищем, на приречном лугу, спозаранку расчищенном от снега. Народу собралось немного: родственники и друзья бойцов и четверо старейшин, обязанных следить за правилами поединка.

Согласно обычаю, каждая сторона имела право выбрать себе оружие для дальнего и рукопашного боя.

Угабар вымахнул на поле первым. На нем были латы и шлем китайской работы, у пояса висел меч, а поперек седла лежало длинное и толстое копье. Рослый, свирепого обличья конь плясал под седоком, словно ступал по тлеющим угольям. Лицо Угабара, в опушке заиндевелой бородки, было розовым и веселым.

Через минуту выехал и Ант, одетый поверх мехового кафтана в легкую пластинчатую кольчугу. В правой руке асо сжимал рукоять бича из крученой воловьей кожи. Бич, длиною в пять локтей, имел на конце оловянный шар размером с кулак. Это было любимое оружие старого Бельгутая, которым он научил владеть и своего сына. С такими бичами они всегда выезжали на конную облавную охоту в степи.

Один из старейшин ударил в бубен, и противники разъехались в разные стороны поля. Затем прозвучали еще три удара и громкий выкрик:

— Бей!

Сдерживая коней, всадники стали сближаться. Ант медленно раскручивал над головой свой бич и не сводил глаз с копья, которое уже покачивалось в руке Угабара. Наконечник копья сверкал изморозью и казался плоской головой змеи, готовой к нападению.

Поединок был коротким и стремительным. Когда Угабар с силой занес руку для броска, Ант поднял вороного жеребца на дыбы и, перегнувшись всем телом, послал по сниженному кругу свой смертоносный шар.

Угабар не промахнулся, и Ант почувствовал, как дрогн>л и рванулся под ним жеребец, раненный в горло. И в тот же миг вместе с хрипом коня все услышали звонкий лязг металла. Угабар взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за невидимый канат, и тихо сполз с седла вниз головой.

Высвободив ноги из, стремян, Ант спрыгнул на землю и отбросил бич. Его |{онь упал на колени, и снег вокруг начал постепенно алеть: копье пробило ему шею почти насквозь.

— Дорежьте его, — тихо сказал Ант и, едва переставляя непослушные ноги, подошел к Угабару.

Изо рта Угабара тянулась струйка крови, а на лице застыло удивление. Шлем его с левой стороны был весь в трещинах, словно раздавленное крутое яйцо.

Угабара окружили родичи и понесли на сани.

Ант Бельгутай снял шлем и некоторое время стоял, глядя перед собой невидящими глазами. На его голову падал редкий снег, и светлые кудри асо казались седыми.

Подошел Артай и вложил в руку Анта повод своей лошади. Ант поднял взгляд:

— Вороного добили?

— Да. Поедем!

Ант кивнул и молча поднялся в седло. Дорогой он не проронил ни слова. В его памяти назойливо повторялись слова Ли Лина, сказанные однажды ночью: «Если ты изменишь хунну, шаньюй назначит на твое место другого человека, и тогда начнется самое страшное — братоубийственная война… Я очень высокого мнения о твоих соплеменниках, асо, но и среди них найдутся люди честолюбивые и завистливые».

— Так вот кто был первым, — вслух сказал Ант.