Татьяна Копыленко - Херсонес. Владимир. Русь. Единство

Мужчины за закрытой дверью прислушивались к каждому шороху, к каждому скрипу. Руслан сидел на лавке рядом с дверью, немой ходил из угла в угол. Сколько прошло времени? Они не считали, они ждали.

Когда раздался длинный женский крик и через мгновение – крик родившегося ребенка, немой замер посреди комнаты, потом медленно подошел к двери, осторожно ее открыл и перешагнул порог. Уставшая Людмила держала на руках только что родившегося, вымытого и завернутого в чистое льняное полотенце ребенка.

– Можешь подойти, – сказала она немому.

Мужчина сделал несколько шагов, осторожно подошел к ней, заглянул новорожденному в личико, улыбнулся ему, потом подошел к кровати, опустился на колени и прижался лбом к руке жены…

Почему Руслан вспомнил сейчас, в разгар свадебного пира этот случай? Он и сам не знал. Они тогда ничего не рассказали великому князю Владимиру – иначе Людмила уже никогда не вышла бы за порог княжеских палат. Потом они навещали немого и его жену. Оказалось, женщину звали Ведана, а ее мужа – Яр. Он был когда-то воином в княжеском войске, но во время битвы его очень сильно ударили щитом по голове – и он перестал говорить. Ведана верила, что со временем это пройдет. Его немота не мешала им быть счастливыми, а теперь, когда у них появился ребенок – их солнце засияло еще ярче…

Руслан так глубоко задумался, что не заметил, как пристально рассматривают его Людмилу гости иноземные – Рогдай, Фардаф и Ратмир. А размышляли они тогда о том, что на их глазах прекрасная – прекрасная во всех отношениях – возможность повлиять на Владимира Красное Солнышко, заставить его принять их веру, ускользала: Людмила выходила замуж…

Пир продолжался…

Внезапно светлый день померк, словно огромная туча закрыла солнце, повеяло холодом и смрадом. Весь пиршественный зал застыл: люди погрузились в сон, все замерли там, где он их застиг. Только Руслан сохранил ясный рассудок: он видел все, что происходило, но не мог пошевелиться.

Дыша огнем и дымом, сметая все на своем пути, опрокидывая столы с яствами, лавки, людей, в пиршественный зал влетел Змей Горыныч.

Он схватил Людмилу, ринулся вверх, пробил расписной потолок княжеских палат и, унося в лапах потерявшую сознание девушку, скрылся из глаз.

Постепенно люди пришли в себя. Владимир протер глаза и повернулся к дочери – но место счастливой невесты пустовало.

– Что произошло?! – вскричал Владимир и бросился туда, где только что сидела его дочь.

– Змей Горыныч похитил Людмилу, – на ходу отозвался Руслан. – Я еду за ней.

Он кликнул слуг, приказал принести оружие и подвести коня к крыльцу княжеского дворца.

– Нечисть совсем распоясалась! – Владимир стукнул кулаком по столу. – Седлайте коней! Едем за Людмилой!

– Нет, великий князь, это моя забота, – остановился на пороге Руслан. – Людмила – моя, я и должен ехать за ней. А ты здесь оставайся, благоденствие Руси от тебя зависит – ты должен править. А Людмилу я вызволю.

Поднялись со своих мест гости иноземные.

– Верно говорит князь Руслан, тебе, великий князь, в стольном граде остаться надо, – сказал за всех троих Ратмир. – А я помогу твоему витязю, отправлюсь вместе с ним вызволять княжну.

– Я поеду с ним… Я поеду с ним… – в один голос ответили Фарлаф и Рогдай.

Владимир размышлял. Перед ним стояли четыре разных человека: веры латинской, иудейской, мусульманской и… православной. Князь увидел на шее Руслана тускло блеснувший серебряный крестик. Да, правильно, ведь отец Руслана служил при дворе княгини Ольги, бабки Владимира. Видно, не только он сам, но и сын его, Руслан, принял веру христианскую.

– Поезжайте, верните в дом родной дочь мою любимую, в добрый путь, – отпустил Владимир витязей.

– Великий князь, к тебе посол с письмом от царей византийских, – подошел к нему слуга.

– Ну вот, и дела подоспели… – невесело рассмеялся князь. – Зови ко мне посла византийского, займемся делами, – и Владимир вышел из пиршественного зала, в котором слуги начали наводить порядок после разрушений, оставленных Змеем.

Анна не находила себе места – она чувствовала приближение чего-то пока еще неясного, но уж точно – очень важного, судьбоносного. Такое же чувство она испытала в детстве, когда ее мать царицу Феофано и ее саму выслали из Константинополя.

Феофано, прекрасная, обольстительная Феофано! Пепельные волосы, фиалковые глаза… Дочь константинопольского харчевника, честолюбивая, ослепительная красавица, ставшая императрицей Византии в восемнадцать лет.