Давид Малкин - Король Шаул

– Вы принесли его, чтобы умертвить нас всех!

Так прошло семь месяцев. Филистимляне обратились за советом к жрецам и чародеям:

– Что нам делать с Ковчегом этих иврим?

Поразмыслив, чародеи ответили:

– Возвратить. Только не отсылайте его ни с чем, а принесите ему жертву повинности – тогда исцелитесь.

– Какую жертву?

Чародеи ответили:

– По числу серенов филистимских: пять техорим золотых и пять мышей. Сделайте новую повозку, возьмите двух дойных коров, на которых не было ярма, и впрягите их в повозку. А телят уведите от них домой. Потом возьмите Ковчег и положите на повозку, а золотые вещи, которые вы принесли Ему в жертву повинности, положите в ящик сбоку от Ковчега. И отпустите коров, пускай идут. И проследите: если через границу иврим повозка взойдёт к Бет-Шемешу, значит, это их бог сделал нам такое зло. Если же нет, то будем считать, что не Его рука поразила нас, а постигло нас это случайно.

Когда сделали так филистимляне, то увидели, что коровы пошли прямо к Бет-Шемешу: одною дорогою шли с мычанием, не отклонялись ни вправо, ни влево.

Серены шли следом за повозкой до самой границы .

Здесь Шмуэль делал перерыв, ему подносили разведённое водой вино, и он не спеша пил, давая слушателям передышку. Люди шумели, обсуждая рассказ, все нетерпеливо ждали продолжения, а те, кто уже слышал раньше, шептали, показывая на Шмуэля: «Вы только послушайте, послушайте!»

Судья и пророк обтирал бороду и продолжал:

– Я как раз был тогда в Бет-Шемеше.

Иврим жали пшеницу в долине. Вдруг глядим, к нам движется повозка, а на ней... Ковчег Завета Господа!

<...>Люди обрадовались, закричали, побросали серпы, а повозка дошла до поля Йеѓошуа Бет-Шемешского и остановилась там у большого камня. И тогда я велел изрубить ту повозку на поленья, а коров зарезать в жертву Господу. С помощью левитов я снял Ковчег Господень и ящик, бывший при нём, и поставил на большой камень. С жителями Бет-Шемеша я принёс всесожжения Господу. А пять филистимских серенов в тот же день возвратились в Экрон.

К судье и пророку подводили для благословения женихов и невест. Шмуэль желал им многочисленного потомства, какое было у основателей племён Менаше и Эфраима, и рассказывал подходящую историю из жизни праотцев.

Шмуэль любил эти поездки, в пути забывал о своих болезнях, готовил хотя бы маленькие подарки семьям, где будут делать обрезание, и заботился, чтобы юношам на бар-мицву не забыли вручить копьё. Как во времена Йеѓошуа бин-Нуна, в каждом селении для мальчиков, достигших тринадцатилетия, устраивались состязания по стрельбе из лука, бегу и борьбе. Но состязаниями Шмуэль интересовался мало – оттого, что все надежды возлагал не на людей, а на Бога, и ещё потому, что сам он никогда в жизни не держал в руках оружия.

В поездки судья и пророк не брал с собой никого. Родни у него уже не было, а старика-слугу он оставлял дома отвечать пришедшим, что хозяин уехал и, скорее всего, он у главного жертвенника в Гилгале.

Хотя Шмуэль часто ругал иврим за измену своему Богу и обещал им всяческие кары, на встречу с ним приходили из далёких селений пустыни, и даже северные племена присылали своих людей за советом или просто послушать судью и пророка, а потом пересказать услышанное у себя в селении.

Вот и этой весной Шмуэль так бы и ехал на ослике по заросшим тропам от селения к селению, грелся бы на солнышке да шептал бы Богу молитвы за всех иврим, но ему портил радость вопрос, который стали задавать в каждом селении.

В первый раз Шмуэль не обратил на него внимания. После жертвоприношения и трапезы старейшины осторожно спросили, не следует ли иврим, подобно всем их соседям, поставить над собой царя?

– Чего вдруг? – засмеялся судья и пророк.

Старейшины сказали, что народ устал от филистимского нашествия. Люди не хотят больше платить дань и ждать, что ещё взбредёт на ум начальнику военного лагеря необрезанных.

Шмуэль сказал, что понимает их, но уверен, что Бог не забыл свой народ. Нужно только терпеливо ждать избавления. Единственное, чем можно ускорить помощь Неба, – это всем вернуться к Богу праотцев, сжечь поганых истуканов и, конечно, извести лжепророков.

Люди разошлись. К Шмуэлю подвели осла, он поехал к следующему селению, но вдруг вспомнил, как ему задали тот тяжёлый вопрос, и после этого всю дорогу продолжал вслух спор, осуждая иврим за нетерпение, которое может только помешать Божьей помощи своему народу.