Давид Малкин - Король Шаул

Их пускали внутрь. Лица гостей бывали серыми после ночей, проведённых в пещерах. Войдя в селение, они спрашивали иврим о здоровье и, в свою очередь, объясняли, что их боги были милостливы, и в эту зиму смертей в племени было не много. Начинался обмен подарками, хождение в гости, и через несколько дней караван, напоив верблюдов и ослов и набрав воды на дорогу, шёл дальше по Царскому тракту на юг, в Египет, или на север, через Хацор в страны Арама.

Совсем иначе складывались отношения иврим с кочевниками.

Судьи Яир и Ивтах, изгнав из Гил’ада армии царства Аммон, мечом привели к покорности «агриитов» – кочевые племена, населявшие степи на востоке. Агрииты не переходили больше линию восточных пещер иначе, как для торговли, и не нападали на караваны. Иврим не вмешивались в Великую войну за колодцы, которая, то разгораясь, то затухая, длилась столетиями между племенами агриитов, хотя вожди их не раз обращались к иврим за поддержкой или жаловались друг на друга. Мудрость такого поведения со временем оправдалась. В конце концов между соседями, иврим и кочевниками, установились ровные отношения, возобновились обмен и торговля.

Совсем по-другому это происходило за Иорданом, где располагались царства: Аммон, Эдом и Моав. Государства эти страдали от собственных кочевых племён и от многочисленного, разбросанного повсюду племени Амалек, не признававшего иного образа жизни, кроме разбоя. Время от времени заиорданские цари устраивали походы на кочевников, уводили их стада и забирали заложников. Агрииты на время притихали.

Но вот положение стало меняться. Союз кочевых племён успешно завершил многолетний поход в северное Двуречье. Как это всегда случалось с победителями, началось дробление на мелкие и недолговечные союзы, делёж завоёванных земель и вражда между вождями племён.

Некоторые из кочевников повели себя иначе. Затосковав по родным степям, они нагрузили обозы добычей и двинулись на юг, разрушая по пути большие и малые города-государства. Вернувшись на старые места, эти племена опять обратились к охоте и разведению скота, но теперь им было тесно на прежнем месте. Разросшиеся и приобретшие опыт войны, они становились во главе племенных союзов, представляя значительную силу, с которой должны были считаться по обе стороны реки Иордан.

Самым страшным среди возвратившихся из похода в Двуречье племён было племя кочевниц хамати. Летописцы сохранили рассказы о женщинах, которые носились по пустыне на полудиких верблюдах-дромадерах и охотились на барсов, чьи шкуры служили для кочевниц единственной одеждой. Жутким и отвратительным для остальных кочевников, было то, что дикарки съедали сердце и желудок барсов сырыми. Всё живое, что попадалось на пути хамати, уничтожалось ими без жалости. Только молодых мужчин они некоторое время сохраняли, во время переходов гнали их перед собой, связанных и голых, использовали для похоти, а потом убивали. Шатров и палаток у хамати не было, зимой они жили в пещерах, часто их меняя. Не знали они и родственной жалости. Если от пленных мужчин рождался мальчик, его приносили в жертву. В живых оставляли только новорожденных девочек. Матери-хамати кормили их грудью первый год, а потом передавали на попечение старшим дочерям. Своих старух, уже неспособных скакать на верблюде, охотиться, спать на земле, переносить холод и голод, хамати изгоняли в пустыню и бросали там, запретив возвращаться.

Опустошительные набеги кочевниц наводили ужас на заиорданские города. Ничего, кроме крепостной стены с крепкими воротами не могли они противопоставить свирепым женщинам, научившимся на войне в Двуречье изготовлять «зажигательные» стрелы, необходимые для осады городов. Сама форма даже их обыкновенных стрел была такова, что, стреляя на скаку, хамати поражали противника с расстояния вдвое большего, чем тот мог им ответить. Но главным оружием кочевниц были какие-то странные вилы на короткой железной рукоятке – вилы, похожие на ивримскую букву «шин». Если хамати удавалось застать врасплох стойбище какого-нибудь кочевого племени, они обращали его в грязные кучи тел и пылающих костров, а сами уходили, гоня перед собой столько овец и коз, сколько нужно было им для пропитания до следующего набега.

Дикие женщины были прекрасны, и все правители на Плодородной Радуге [5]мечтали заполучить себе в гарем кочевницу-хамати. Но ни одному из них это не удалось. Какое бы войско не окружило женщин, те оборонялись своими вилами до последней возможности, а потом перегрызали острыми, похожими на клыки зубами вены у себя на руках и, истекая кровью, умирали свободными.