Давид Малкин - Король Шаул

– Ждать и ждать! – требовал судья и пророк от невидимых слушателей.

Так он ехал, ёжась от холода и иногда пиная пятками осла. Солнце не согревало старые кости, холод шёл будто изнутри живота и расходился по телу.

В следующем селении был совсем другой повод для радости: свадьба. Но разговор повторился. Шмуэль опять попытался спокойно объяснить старейшинам, что это значит – иметь над собой короля, и как мало останется от их собственной власти. Но те настаивали, говорили, что народ желает непременно царя.

– Народ?! – судья и пророк рассвирепел. – Есть только воля Божья. Он один знает, что нужно Его народу.

Отпив из чашки воды, Шмуэль успокоился и спросил старца, сидящего к нему ближе всех:

– Вот ты отдашь свою дочь Илану на работы в королевское хозяйство?

– Да, – ответил старец. – Я отдам и сыновей в королевскую армию.

– А кто станет пасти твоих овец и ухаживать за виноградником? – выкрикнул Шмуэль и, видя растерянность собеседника, презрительно процедил: « Короля из плоти и крови » им нужно!

Вскочив со скамьи, он направился к выходу. У порога обернулся к растерянным старейшинам и прогремел:

– Мало, значит, вам заступничества Небесного?! Хотите, «как у соседей», короля, а там и астарт поганых, «как у соседей», пожелаете, а?

Он откинул шкуру, что занавешивала вход, и, не дожидаясь ответа, вышел.

Хотя судья и пророк знал, что только что одержал победу, но не пришло к нему, как бывало раньше, успокоение оттого, что направил людей на путь, указанный Господом праотцу Аврааму.

Не слезая с осла, Шмуэль поел, – кто-то успел положить ему в суму под седло ещё тёплые лепёшки, – и попил воды из меха. Скоро от однообразия камней на дороге он задремал. Угрюмый осёл уверенно вёз судью и пророка к Алмону.

Но едва селение показалось за сосновой рощей, дремлющему Шмуэлю явился Господь и сказал:

– Послушай голоса их и поставь над ними короля.

Ицхак бен-Эзер жил в Явеш-Гил’аде уже несколько лет, но всё ещё считался пришельцем и поэтому не имел земельного надела. Каждый день он поднимался с рассветом, в любую погоду умывался, приносил жертву зерном и водой, варил еду для всего дома, а потом мыл глиняные чашки. Ворча, следовали за ним остальные иврим, сообщая всему свету, что вон, соседи из племени эмори не вылезают из-под шкур, пока не пригреет солнце, а уж умываться!..

Травы лежали в воде, козы и овцы, проголодавшись за ночь, всё же не спешили из жилья в тёмный мир.

Ицхак бен-Эзер брал в руки плошку, которой все черпали воду из общего котла, а прикрыть его забывали. К утру в котле плавали мухи и мотыльки. Ицхак бен-Эзер собирал их плошкой, выходил под навес, присев на корточки, выливал воду на песок и глядел, как на ветерке обсыхают крылья насекомых и начинают трепетать в солнечных лучах, переливаясь цветами от голубого до малинового. Улыбаясь, Ицхак бен-Эзер возвращался в дом, где остальные обитатели уже начинали вставать и мыть руки, надеясь, что, может, и к ним придёт такое же весёлое настроение, как у пришельца из надела Эфраима. Повязав головы платками, кряхтя и отплёвываясь, мужчины шли доить коз и овец, женщины принимались за стряпню. Палочки для воспламенения коры за ночь отсыревали, а огонь во многих домах поддерживать ленились. Утром по селению бегали дети. Найдя огонь и отогревшись возле него, они возвращались, захватив горшок с углями для своего очага.

В доме пришельца из Эфраима огонь горел всегда.

Ицхак бен-Эзер очищал от сажи угол комнаты, где стоял жертвенный камень, откидывал шкуру у входа в дом-землянку, впускал внутрь свет и пучком птичьих перьев подметал пол.

Он с радостью занимался делами – разгонял мышей, просеивал крупу, кипятил воду. У него хватало недоброжелателей в селении. Старейшины презирали пришельца, предполагали даже, что он обучен грамоте (это было преувеличением, хотя в селении, откуда он пришёл, до лесного пожара, действительно была школа). Но население Явеш-Гил’ада тянулось к Ицхаку бен-Эзеру, многие его уважали за знание обычаев иврим, за умение заговаривать боль и за рассказы о праотцах. Этими рассказами он скрашивал людям скуку замиравшей на зиму жизни.

– Иврим отличаются от остальных тем, что не ленивы, – объяснял Ицхак бен-Эзер, разводя огонь в печи. Он отмахивался от дыма и потирал ушибленную о притолоку плешь. – За это нас избрал Господь.

– Как он мог выбрать себе такой народ, как мы?! – недоумевал кто-нибудь из иврим, высунув руку из-под прихваченных плесенью шкур. – Ты погляди на нас: похожи мы на народ Божий?