Борис Подопригора - Запомните нас живыми

Таким, повторимся, стал Хасавюртовский договор, подписанный тогдашним секретарем совбеза Лебедем с Масхадовым. Составленный в веденском доме Басаева, он был подписан не глядя. Едва ли не единственное, что в нем определялось сколько-нибудь внятно, это порядок создания и функции совместных с сепаратистами комендатур – до полного вывода федеральных сил. В этом заслуга прежде всего военных, думавших, как спасти солдата от уголовной вакханалии, охватившей Чечню после «исторической победы над Русней». Совместные, на самом деле федеральные, комендатуры с карикатурным представительством масхадовцев спасали не только солдат-федералов, на которых после Хасавюрта было открыто всечеченское сафари. Возможно, об этом еще никто не писал: тогда же «свободную Ичкерию» покинули практически все русские, а также чеченцы, по «еретическому» упрямству не верившие, что с падением «колониальной власти» из кранов потечет коньяк. Часто вперемешку в федералами уходили 10 – 15 тысяч русских, а также от 30 до 100 тысяч чеченцев и других кавказцев. В «мирные» же 1991 – 1994 и 1996 – 1999 годы в Чечено-Ингушетии пропали без вести до 60 тысяч русских. Эти данные стеснительно привела ОБСЕ, но в среде отечественных правозащитников они почему-то не на слуху. В художественном фильме «Вор» есть пронзительная сцена: на фоне эшелона с федералами, покидающими «освобожденную республику», местные «правоохранители» уже кого-то ставят к стенке за перроном. В нашу с Андреем Константиновым книгу «Рота» не полностью вошел еще более дикий эпизод: обкуренный масхадовский «со-комендант», он же – освобожденный «революцией» рецидивист – в прокурорском мундире, но с армейскими подполковничьими погонами – настоятельно предлагает федеральному «коллеге» пострелять на пари в беженцев, а «кого жалко» – «вызвать» для ночных «показаний». На звонок федерала куда следует «подполковник» со значением показал украденный у него же конверт с домашним адресом…

Хотел того сам Масхадов или нет, это мракобесие творилось при его президентстве. Его главным «достижением» стала поставленная на поток работорговля. И по сей день в каждом десятом чеченском селе можно встретить работников, откликающихся на мусульманские имена, но с подозрительно славянскими физиономиями. Другое дело, что многим из освобожденных рабов некуда идти: нет ни семьи, ни крыши, а ежеутренне «мобилизующие» побои вкупе с ежевечерним стаканом самогона – в виде оплаты труда – довели их до потери человеческого облика. Московские же политики того давнего 1996-го еще долго праздновали победу демократа Ельцина над коммунистом Зюгановым.

Развязка сюжета была политически предопределена. К августу 1999-го внутренние ресурсы масхадовцев иссякли даже при «свободном» труде «добровольных работников». Пришлось приступить к «освобождению» соседнего и экономически более благополучного Дагестана. Тем более что там мудростью тогдашнего премьер-министра Степашина дали зеленый свет местным ваххабитам: не кури – не пей – молись и работай по 16 часов в сутки. За это получишь кусок козьего сыра, а осенью – арбуз. Фактически тогда в дагестанской земле привились зерна исламизма. Но тогда многонациональный, хотя и на три четверти «безработный» Дагестан под встречным кличем «Аллах Акбар!» дал отпор Басаеву – Хаттабу. Кто знает, что десяток селян отчаянно удерживали в Ботлихском районе свой аул? И удержали до подхода федералов ценой жизни семи из десяти? Под предводительством местного муллы – бывшего афганца, потерявшего тогда единственного сына. И полурусской-полуаваркой 25-летней махачкалинской учительницей музыки (!), гостившей у родственников. Кстати, возможно, так и оставшихся не награжденными.

Подзабытые за давностью лет генералы 1999 года – Казанцев и Квашнин, Трошев и Шаманов, Лабунец и Молтенской – сделали то, на что оказалось не способно предшествующее поколение политиков. 5 – 8 тысяч боевиков были выбиты из Дагестана, потом 2 – 4 тысячи – с севера Чечни, затем более 20 тысяч – из Грозного. Ценой святой и грешной «всероссийской шестой роты», павшей в Аргунском ущелье в первый день весны-2000. Тогда же по сути прекратилось организованное сопротивление федералам. Кстати, заморские гости, оглядываясь на свой Ирак – Афганистан, куда более дотошно, чем после Косово, нас об этом расспрашивают. И, представьте, интересуются, как мы пресекаем «политические спекуляции пацифистов». Почему-то мы об этом знаем меньше, чем о деятельности «солдатских матерей» – при полном уважении к тем, кто без кавычек. Терроризм, по крайней мере исламистов, искореним тогда, когда ему будет объявлен джихад самими исламскими иерархами. От наших же западных собеседников требуется не противопоставление сепаратистов-террористов «борцам за свободу», а их соизмерение по запаху гексогена.