Владимир Шеменев - «Варяг» не сдается

– Не дать русскому крейсеру зайти на нейтральный рейд и тем самым лишить нас долгожданной победы. Требую от команды доблестного крейсера «Асама» приложить все силы для выполнения поставленной задачи. Требую преследовать и атаковать русских до тех пор, пока славные воды Чемульпийского залива не накроют их крейсер вместе с его упрямой и несговорчивой командой. Надеюсь, вы оправдаете надежды, возложенные на вас императором и народом Японии. – Командир крейсера, капитан 1 ранга Ясиро Рокуоро сложил исписанный иероглифами лист бумаги и сунул в накладной карман, поближе к сердцу. – Господа офицеры, вам все понятно?

– Так точно, господин капитан первого ранга, – гаркнули офицеры, полные решимости утопить русский крейсер.

– Так идите и утопите его.

Офицеры, словно дикие обезьяны, выскочили и кинулись по своим боевым постам.

Последним из кают-компании вышел капитан, поднялся на мостик и стал в бинокль разглядывать «Варяг», который уже приближался к маяку Чемульпо. Рядом с ним пыхтел «Кореец», продолжая стрелять из кормового орудия, прикрывая раненого товарища.

– Полный вперед! – Капитан вцепился в поручни, чувствуя, как десять тысяч тонн стали набирают скорость.

Ясиро Рокуоро улыбнулся. Его распирала гордость за себя и за свой корабль. Если бы не он, адмирал Уриу никогда бы не одолел русских. Скорее всего «Варяг» расшвырял бы японскую эскадру и прорвался в Порт-Артур. «Асама» никогда не числилась в эскадре Уриу: Рокуоро привел ее накануне боя переводом из отряда адмирала Камимуры. Именно за сутки до этого контр-адмирал Уриу засомневался в своих силах и выпросил у главнокомандующего броненосный крейсер.

Солнце было в зените, когда Елизаров без излишней суеты навел свою шестидюймовку с инвентарным номером двенадцать и дернул шнурок. Орудие грохнуло, выплевывая снаряд в сторону японца. Сработал откатник, ствол дернулся, и об палубу звякнула дымящаяся гильза.

Пролетев почти двадцать кабельтовых, снаряд пробил броневую обшивку и вошел в кормовую рубку. Страшной силы взрыв потряс «Асаму», разнося рубку, мостик и все верхние кормовые надстройки. Объятый пламенем мостик вместе с сигнальщиками и прожекторами рухнул вниз, погребя под собой кормовую команду.

Броненосный крейсер сбавил ход, отпуская «Варяг».

Контр-адмирал Уриу смотрел на пожар, возникший на крейсере «Асама», и думал, что все подчинено высшей воле. Никто ничего не может изменить. И примером тому послужили его игрушечные кораблики. Сначала он сам уложил набок «Такачихо», а потом этот неуклюжий английский капитан чуть не сломал его любимую «Асаму». Это была всего лишь игра, но в жизни все произошло с точностью один в один. Сначала «Такачихо», а теперь и «Асама». И он напрасно послал Нирутаки чистить гальюны. От того, во сколько он прочитал шифровку, ничего не изменилось.

Уриу задернул занавеску и подошел к столу, на котором стояли модели кораблей. Вызвал дежурного и приказал привести к нему бывшего офицера связи, которого он назначил чистить сортиры.

Когда тот предстал перед командующим, Уриу увидел самого несчастного человека во всем 4-м Боевом отряде 2-й эскадры Объединенного флота.

– Передайте Кенсуке Вада, что я прощаю вас. Больше вы не будете чистить гальюн. Сегодня я назначаю вас уборщиком в своей каюте. Упакуйте все это в ящик и переложите соломой. – Сотокити Уриу показал на стол, где стояла его любимая флотилия. – А завтра мы поговорим о ваших погонах.

У Нирутаки подкосились колени, и он рухнул на пол. Не зная, как себя вести в этой ситуации, бывший офицер выполз задом из каюты и прикрыл за собой дверь.

В 12 часов 40 минут контр-адмирал Уриу прислал записку начальнику штаба с требованием прекратить огонь и лечь на обратный курс: «В связи с опасностью попадания наших снарядов в иностранные суда, стоящие на нейтральном рейде, и вовлечения тем самым Японии в международный скандал, требую незамедлительно прекратить огонь и идти к острову Йодольми, возле которого назначаю место сбора всей эскадры».

Зина сидела возле Истомина и рассказывала ему обо всем, что он пропустил за те дни, что был без сознания.

Николая нашел тот самый Еремеев, что привел Катю в дом есаула. Докторша забыла сумку, и он побежал их догонять. Почти нагнал, когда полыхнула зарница и гул беспорядочной канонады накрыл залив, тяжелым эхом отдаваясь внутри крепости. Казак поскользнулся и упал, на какое-то время потеряв Катю и Истомина из виду. Лежа на спине, он созерцал только луну, слышал стрельбу и втягивал ноздрями тяжелый воздух от артиллерийских разрывов. Еремеев не мог поверить, что это война. Да и кто верит в войну с первого выстрела? Наверное, только тот, кто делает этот выстрел.