Гасьен Куртиль де Сандра - Мемуары графа де Рошфора

Как бы то ни было, если принц Лобковиц нашел способ спасти принца Вильгельма, то себя он погубил. Император понял, что только он мог передать тайную информацию, приказал задержать его и его секретаря, и им был задан ряд вопросов. Никто не знает, с какой степенью пристрастия их допрашивали, но тут в процесс вмешалась еще и императрица, которая не любила Лобковица за то, что он высказывался против ее брака. Действительно, он породил массу неприятностей той, кто разделяет сегодня императорский трон, и если бы она умерла чуть раньше, он, возможно, нашел бы способ выбраться из своего сложного положения. Но тогда все стали его противниками, прислуживая императрице, он был сослан в один из своих замков, где его строго охраняли, а потом, как говорят, отравили ядом.

Все эти события настолько занимали всех, что вопрос о мире отошел на второй план, война возобновилась, и никто уже и не надеялся, что она быстро закончится. С обеих сторон велись масштабные приготовления, чтобы попытаться перетянуть фортуну на свою сторону.

Тем временем Голландия совершенно истощилась, что во многом было связано с ошибочными действиями Испании. Например, вместо того, чтобы вручить управление всеми провинциями одному опытному в военных делах человеку, делами правил герцог де Виллаэрмоса [107], который был всего лишь простым капитаном кавалерии, неспособным противостоять великим полководцам, которые имелись у нашего короля. У противника была и другая беда: у него не было денег для снабжения армии и ведения кампании зимой. Все это говорило о том, что голландцы хотят мира, по крайней мере так все думали, но их министры словно смотрели на все какими-то другими глазами, и смертоносная война продолжалась к неудовольствию всей Европы.

Я занимал все ту же должность, и в моем возрасте трудно было рассчитывать на что-то иное. Узнав, что господин де Тюренн должен уехать на несколько дней, я поехал вперед в своем маленьком экипаже. Проезжая через Куртенэ, я встретил одного офицера из полка маркиза де Грана, которого звали Кюйетт, который был взят в плен в сражении у Сенефа. Он вел в Германию около пятидесяти солдат, которые имели ту же судьбу, что и он. Этот офицер жил в гостинице, и там-то мы и познакомились с ним. Это был очень честный человек, он сказал мне, что он из Лотарингии, был пажом нынешнего герцога Лотарингского. Он составил мне очень приятную компанию, но, как потом выяснилось, она весьма дорого мне стоила. Так как когда мы прибыли в Бар-сюр-Сен, он мне сказал, что у него кончились деньги и что господин де Лувуа заставляет его уже много дней ждать своего паспорта, что он его получит только в Меце, и что ему доставит большое удовольствие, если я сопровожу его и его людей туда, и что, прибыв туда, он мне все тут же вернет.

Я согласился, я сделал для него то, что не сделал бы для человека моей нации, если бы только не знал его очень хорошо. Я дал ему все, в чем он нуждался. Но, прибыв в Мец, он мне сказал, что человек, которого он надеялся там найти, уехал из города, и он не может сдержать слово, которое он мне дал. Он попросил продолжить мою помощь и одолжить ему еще денег, чтобы добраться до Страсбурга, что там он знает тысячи людей. Мне и в голову не пришло, что это очередная сказка, чтобы выманить у меня денег, и я снова дал ему то, что он просил. С тех пор я о нем ничего не слышал, и то, что я сейчас рассказываю, это единственное, что я могу сделать, предупредив тех, кто читает эти мемуары, что словам господина Кюйетта нельзя верить.

Наконец господин де Тюренн вернулся в свою армию, и у меня не стало больше времени вспоминать об этом господине из Страсбурга по имени Кюйетт. Нам пришлось перейти через Рейн, чтобы обезопасить себя от того, чтобы местные жители не отдали противнику мосты, но так как все окрестности города были разорены, тут же возникли трудности с фуражом, и в течение пятнадцати дней наши лошади питались только травой, собранной вокруг лагеря. Противник чувствовал себя гораздо лучше нас, но зато у нас был великий полководец во главе. Среди немцев же был лишь один, которого нельзя было назвать полным дураком, и он продемонстрировал нам это во время первой кампании, когда он, делая вид, что идет с одной стороны, пошел с другой стороны, а в результате был отброшен к Бонну, где мы ничем не могли ему помочь.

Смерть Тюренна