Гасьен Куртиль де Сандра - Мемуары графа де Рошфора

Господин де Тюренн, который тоже был весьма добрым человеком, тоже сказал подождать два-три дня, но тот так и не одумался. Бог свидетель, что я ничего не говорил против него, напротив, я даже пытался его оправдать, когда господину де Тюренну доложили о его проступке. Однако он все свои неприятности почему-то свалил на меня, и из Парижа, где он находился, мне сообщили, что он угрожал мне. Я счел это сущей безделицей, так как не имел оснований его опасаться. Но очень скоро я понял, что не всегда самые смелые являются наиболее опасными, напротив, больше всего опасаться следует именно трусов.

Я понял правдивость этих слов через некоторое время. Это еще не было возвращением из кампании, но как-то вечером, когда я прибыл в пригород Сен-Жермен, на меня напали трое с обнаженными шпагами, и я его узнал во главе двух других. У меня еще оставалось достаточно хладнокровия, чтобы спросить, возможно ли такое, что дворянин позволяет себе такую подлость. Но он таковым был уже давно, доведя свою жену до крайней нищеты, он разорился сам, был вынужден податься в жандармы, среди которых я не хочу сказать, что нет порядочных людей, но там встречаются отдельные персоны, которых не особенно пугает преступление. Он скомпрометировал себя и там, и по их совету он решился на такой способ мести. Однако я был более озабочен тем, что час был неподобающий, так что я не мог надеяться на помощь в том месте, где они меня подстерегли. Но я имел дело не с самыми отважными людьми, чтобы испугаться. Я встал спиной к одному магазинчику, чтобы не дать им возможности напасть на меня сзади. Когда я думаю об опасности, я удивляюсь, как они могли решиться на такое злодеяние и не взяли никакого другого оружия.

Таким образом, Бог помог мне, дав мне время суметь спастись, я держал их на расстоянии вытянутой шпаги до тех пор, пока не появилась какая-то карета, и это была карета герцога де Ледигьера. Когда мои противники увидели факелы, они убежали, и господин герцог де Ледигьер, который сидел в карете, узнал меня, приказал остановиться и спросил, что происходит. Я не хотел говорить ему имени того, кто на меня напал, считая еще, что это не совсем потерянный человек, принадлежащий все же к благородному роду. Я лишь сказал, что был атакован тремя неизвестными и что, если бы не он, все могло бы очень плохо кончиться. Он вышел из кареты, и мы прошли пешком две или три улицы, никого, впрочем, не обнаружив.

Но так как этот день был днем приключений, мы услышали, приближаясь к новому дому, построенному еще лишь наполовину, жалобный голос какой-то женщины. Господин де Ледигьер приказал своим лакеям войти в это здание, чтобы посмотреть, что там происходит. Сами мы последовали за ними и увидели сцену, которая нас очень удивила. Мы увидели хорошо одетую девушку, с красивой фигурой и с маской на лице, которая рожала одна, с помощью лишь одной девушки, которая не выглядела большим специалистом в этом деле. Мне стало жаль эту несчастную, и я сказал несколько слов, которые многие знают, но господин де Ледигьер, который не так разбирался в этом, стал лишь смеяться над этой авантюрой, не забыв попросить девушку снять свою маску. Я даже думаю, что без меня он сам сделал бы это и наговорил бы массу всего, что было способно ввести в отчаяние любого. Мне стоило большого труда увести его, но я все же помог этой несчастной, которая никогда бы не родила без этого. Так как я видел, что она умирала от страха быть узнанной, если бы все это продолжилось дольше, она пропала бы. Из любопытства на следующий день я пошел в этот квартал, чтобы попытаться найти девушку, одетую таким странным образом или с такой фигурой. Лишь потом я узнал, что мадемуазель, о которой шла речь, была дочерью одного советника, которая считалась весьма целомудренной. Ее ребенок потом был представлен как дитя служанки. Если бы я захотел, я мог бы пролить свет на это дело, но счел, что не стоит губить бедную девушку, которая, без сомнения, совершила в жизни ошибку, и я промолчал, никому никогда не рассказав то, что рассказываю сейчас.

Однако то, что у меня произошло с Белльбрюном, дало мне повод подумать о своей безопасности, и я готов был даже пойти к господину принцу де Субизу, его начальнику, которому я имел честь быть настолько известен, что вполне мог надеяться найти справедливость. Но, подумав, я решил, что имею дело с жалким типом и мне лучше будет промолчать, но при этом быть осторожнее. Я стал приходить домой раньше, чем обычно, а если приходилось задерживаться, то я брал с собой целый отряд, который сопровождал меня до самой двери. Таким образом, я избежал ловушки и засады, которые мне могли устроить, а мой противник был слишком труслив, чтобы атаковать меня среди бела дня.