Юлия Андреева - Тюремная песнь королевы

После обеда в монастырь прискакал гонец с геральдическими лилиями на плаще. Вскоре Энгебурга узнала, что к ней едет король! Вне себя от счастья, королева тут же велела натереть ее тело изысканными духами и выбрала самое лучшее из своих платьев и драгоценностей.

На этот раз она красовалась в золотом сюрко и конусообразной шляпе с легкой серебряной вуалью. В ожидании супруга Энгебурга то и дело подходила к металлическому зеркалу, поправляя волосы или меняя одно ожерелье на другое. Королева буквально извела девушек вопросами о своей внешности и о том, понравится ли она королю.

После вечерни двери монастыря не закрылись, как это требовалось по уставу, а мать-настоятельница велела хору петь до первых петухов, лишь бы это понравилось Его Величеству. Она рассчитывала на то, что после примирения королевская чета захочет посетить церковь. Желая хоть как-то загладить дурное впечатление, которое, без сомнения, приобрела королева за месяц нахождения в монастыре, мать-настоятельница велела принести затворницам свежих фруктов и вина. Она также заверила Энгебургу в том, что для Его Величества и его свиты будут приготовлены уютные кельи в монастырской гостинице и устроена достойная трапеза. После чего мать-настоятельница церемонно благословила Энгебургу и ее придворных дам и удалилась молиться о скорейшем воссоединении королевской семьи. (Все это перевела для королевы жутко довольная своими познаниями во французском Мария Кулер, статус которой благодаря знанию языка заметно возрос с момента пересечения границы Франции.)

Солнце еще не скрылось за лесом, когда к воротам монастыря подъехал небольшой отряд, на знамени которого красовались лилии.

Входя в священную обитель, Филипп Август снял с головы шляпу и, шумно поздоровавшись с матерью-настоятельницей, прямиком направился во флигель, занимаемый королевой и ее фрейлинами. Настроение его при этом было, мягко говоря, ни к черту. Еще бы! Ведь идею помириться с королевой подсказал ему, а затем настаивал на ней, день за днем приходя во дворец и раздражая своими нравоучениями, папский легат. От всей этой истории Филиппа Августа уже тошнило, так что он, наконец, решился еще раз встретиться с Энгебургой. Будь что будет!

Впрочем, едва ли король мог надеяться на благоприятный исход, потому что с самого венчания сам вид темноволосой дамы вызывал в нем приступ ужаса. Кроме того, он еще не забыл о своем позоре, что не способствовало его хорошему настроению.

– Молитесь! – грозно приказал король своим придворным, которые хотели было последовать за ним, и, убедившись, что все они до последнего упали на колени, удалился.

Услышав стук копыт, голоса и конское ржание, Энгебурга вдруг лишилась последних сил и не смогла даже подойти к окну. Так что пришлось просить девушек рассказывать ей все, что происходит внизу. Побледневшая, с затравленным взглядом королева могла только сидеть на своей постели, поддерживаемая дамами.

Тем не менее когда король Франции отворил дверь кельи и предстал во всем блеске перед королевой и ее малочисленной свитой, все фрейлины были вынуждены скромно удалиться, оставив королевскую чету решать свои проблемы самолично. Ушла даже Мария Кулер, хотя Энгебурга рассчитывала использовать ее в качестве переводчицы.

Золотое платье королевы прекрасно гармонировало с ее черными прямыми волосами, которые от этого сочетания сделались еще темнее, так что глаз было не оторвать. Но о горе! Король приехал в монастырь именно в дни празднования недели Амьенской Божьей Матери, которая по случаю торжеств была переодета в золотую тунику. Проезжающий через Амьен король не мог не посетить главного храма и не узреть новый наряд Девы Марии, который теперь точно в насмешку был на королеве.

Увидев свою жену вновь одетую, как проклятая статуя, король издал скорбный стон, но тотчас взял себя в руки. Стараясь уже не смотреть на Энгебургу, Филипп опустился на ложе рядом с ней и без излишних церемоний страстно поцеловал ее в губы. При этом он так сжал хрупкое тело королевы, что она услышала, как затрещали кости. Король целовал ее глаза, губы, шею, стараясь при этом быть к ней настолько близко, чтобы не видеть лица. Налегая на супругу всем телом, Филипп проник руками под юбки, нащупав то, что искал.

Немного обескураженная таким напором, Энгебурга отвечала на поцелуи и объятия, прижимая короля к себе и молясь только об одном, чтобы хоть на этот раз у них все получилось. В какой-то момент ей показалось, что все вот-вот произойдет, но вдруг король вскочил и уставился на нее как безумный. Не зная, что предпринять, королева попыталась взять Филиппа за руку, но он грубо оттолкнул ее обратно на ложе.