Анн Бренон - Нераскаявшаяся

Прежде всего, я отвел его поесть в одну знакомую харчевню, и там мы прикончили хороший кусок копченой свинины, которую я купил на рынке, и заели его вкусным рагу хозяйки. У меня еще был с собой целый сыр, который я вначале хотел отдать Раймонду Борсеру. Бернат, по всей видимости, был страшно голоден. А потом мы устроились на ночь на сеновале возле дома. Нам нужно было столько сказать друг другу. Он рвался сказать. А я хотел знать. Он столько видел, столько пережил. Он хотел говорить. Я не знал, сможем ли мы поговорить о моей младшей сестре Гильельме. Ночь была ясная, в величавом сиянии звезд, обдуваемая свежим ветерком, как это всегда бывает летом в Сердани; а моя фляга была полна хорошего и не очень крепкого вина.

Нас окружали запахи лета и стрекот ночных сверчков. Не хватало только нежного кваканья лягушек. Бернат лежал на соломе лицом вверх. Он говорил и говорил, и когда у него пересыхало в горле, он пил вино долгими глотками. А я всё расспрашивал его. Я не видел его с того самого момента, когда встретился с ним и его товарищами, и показал им брод через реку, между Расигуэрес и Турнефорт, в Фенуийиде. Это было в апреле 1309 года. С тех пор прошло уже больше двух лет. Они бежали из Каркассона. Бернат, его брат Гийом, и Фелип де Кустаусса, добрый человек. И тогда у них тоже, у всех троих, был опустошенный, сожженный каким–то внутренним огнем взгляд, потому что им довелось увидеть костер, на котором погиб Жаум Отье.

Возможно, я должен был оставить свою маленькую отару, и пойти с ними через брод. Они, конечно же, пошли дальше, на юг. Они пересекли Руссильон, Альбере, и остановились в графстве Ампуриас. Там, у самого моря, в Торроэлла де Монгри, маленькой рыбацкой деревне, они встретили беженцев из Сабартес. Двоих братьев Марти из Юнак, братьев доброго человека Арнота Марти, сына главного кузнеца, и одну из его сестер, Раймонду, бывшую замужем за вдовцом из Тараскона, Арнотом Пикьером. Они трое бежали, получив вызов явиться к инквизитору. А бедный Арнот Пикьер был слишком стар и осторожен, чтобы очертя голову пускаться в дорогу. Теперь он понял, что эта осторожность привела его прямо в Мур.

Они оставались в Торроэлле несколько недель: беженцы были счастливы, что могут пользоваться присутствием двоих добрых людей. Но Берната грызли мысли о верующих и Церкви, оставшихся на родине. И, конечно же, он думал о Гильельме. Он не произнес ее имени, но я и так всё понял. После Пятидесятницы Бернат и Фелип вдвоем пустились в обратный путь; они ушли на север. Их план был таким: оставить доброго человека Гийома Белибаста в Торроэлле де Монгри с беженцами из Юнак, чтобы он собрал как можно больше информации об этой местности. Сами же они хотели выяснить, как дела в Сабартес, в Лаурагэ, Альбижуа, Тулузэ и Кверси; и что самое главное, если еще возможно, встретиться с добрыми христианами, Пейре Отье, Пейре де Ла Гарде и другими. А если дела обернутся слишком плохо, то попробовать — почему бы и нет? — увести их в безопасное место. И увести ее, Гильельму. В Ампурдан, в королевство Валенсию, куда идти легче и не так далеко, как в Италию. Инквизиция Арагона менее ужасна, чем Инквизиция Каркассона или Тулузы.

Они прошли Фенуийиде, Бернат и Фелип. Потом добрались до земли Саулт, чтобы попробовать попасть в Сабартес. В Рокфор де Саулт их едва не поймали. Они еле–еле смогли унести ноги. Они потеряли друг друга. Много дней они блуждали в тоске и страхе, пока, наконец, снова не встретились. В июле все–таки добрались до Сабартес.

— Твой брат, Гийом Маури… — сказал Бернат.

Он склонился ко мне. Он сжал мою руку. Его хриплый голос сломался, и он зашелся сухим кашлем. Я услышал, как в моем собственном голосе зазвучали грозные нотки, совсем как у моего друга.

— Я не знаю точно, что они с ним сделали, с Гийомом. Но я им ничего не прощу…

— Твой брат Гийом, — повторил Бернат, помолчав немного. — Он помогал нам, всё это лето, с таким мужеством. Он повсюду ходил с нами. Фелип проповедовал и уделял утешение в Миглосе и Белькер, в Меренах и Комюс, и все люди там словно чувствовали, что это в последний раз добрый человек еще может свободно ходить по этим горам. Мы очень долго оставались в Сабартес. До тех пор, пока не встретились с храбрым Дюраном Барру, прибывшим из Борна. Он со слезами гнева сообщил нам о поимке Старшего, Мессера Пейре. Он показал нам, какой дорогой лучше идти на север. Это было в последние дни августа. Когда мы отпустили Гийома домой, никто не ожидал этой «зачистки», когда арестовали почти всю деревню Монтайю в день праздника Рождества Богородицы. 8 сентября 1309 года… Гийома арестовали тогда же, вместе со всеми жителями деревни, Пейре. Вместе с твоим отцом, матерью и братом Раймондом…