Анн Бренон - Нераскаявшаяся

Они старались, где только можно, избегать бургад и больших дорог, опасаясь ненужных встреч, особенно со стражей, городской охраной или дозорными. Что, если им покажется подозрительным, как низко Гильельма опускает свой капюшон, дабы скрыть волосы? Бернату были хорошо известны все дороги до самого Лантарес. А потом добрые верующие указывали им путь. Они разувались и закатывали штаны до колен, чтобы переходить вброд реки. Иногда она брызгала на него водой и разражалась хохотом.

— Смейся громче, Гильельма, — говаривал ей на это Бернат. — Мой младший брат не должен смеяться, как девчонка!

Гильельма все лучше узнавала Берната и понимала: вот истинный друг, данный ей для утехи ее души, чтобы они вместе достигли врат Царствия. Таким он стоял перед нею, бывало, в свете утра, худощавый и смуглый, с резкими чертами лица и горящим взглядом. И он всегда хохотал от души, когда Гильельма пыталась подражать его широкому шагу.

Капюшон Гильельмы постепенно становился их главной проблемой. Вечно скрытое лицо было самым слабым местом ее маскарада. Юноша, которого она изображала, должен был быть свободен в движениях, ходить с непокрытой головой, а не скрывать волосы от любопытных взглядов. Поэтому, как только они попали в Саверден, в дом нотариуса Гийома Уго, то сразу же приняли решение и осуществили его. С помощью хорошо отточенных ножниц для стрижки густой овечьей шерсти хозяйка дома, дама Аструга, сама остригла длинные волосы Гильельмы, а потом красиво подровняла их, чтобы они падали на ее хрупкие плечи, открывая тонкую шею. Бернат с напряженным лицом следил за каждым жестом дамы Аструги, молча оплакивая такую потерю. Какое–то время он оставался недвижим, но потом его лицо просветлело:

— А ты похожа теперь на своего младшего брата Жоана! — воскликнул он.

Супружеская пара нотариусов смотрела на результат и качала головами. Теперь подпольные путешественники выглядели совсем как двое товарищей — первый, мужчина с довольно длинными волосами, завязанными в узел по пастушескому обычаю. А второй — который раньше был женщиной — стал его младшим братом Гийомом, очаровательным отроком с безусым еще лицом и детским голосом, острым птичьим профилем и решительным взглядом, бесстрашно глядящим на мир.

— Очень хорошо, — сказала дама Аструга, — теперь, Гильельма, вас никто не разоблачит. Вы прекрасно сойдете за юного мальчика. Но еще более удивительно то, что между Вами и Вашим мужем и в самом деле существует некоторое сходство. Вы оба в чем–то выглядите как настоящие братья…

Племянник Мессера Пейре Отье стоял, покусывая губу, и улыбался, глядя на обоих молодых людей. Сколько их, таких, он сам, Мэтр Гийом Уго, видел в своем благородном доме, скольких принимал, кормил, разведывал для них обстановку, указывал безопасные дороги — тайным посланцам, беженцам и путешественникам, подпольным агентам и добрым людям, приходящим ночью. Прежде всего, конечно же, он помогал своим дядьям, господам Пейре и Гийому из Акса, и своему кузену Жауму. А также и другим своим кузенам и кузинам, добрым верующим, которых он встречал и провожал на дорогах изгнания в Тулузэ или в Гасконь, Матьюде и Гильельме, дочерям доброго человека Пейре, которые возвращались в Ломбардию со своими мужьями и детьми. Он давал им лошадей и вьючных животных. Деньги и документы. И сегодня снова он кормит, принимает и провожает этих двоих. Эту пару добрых верующих, беглецов из–за ереси, которые вновь пытаются установить связь между Тулузэ и Сабартес, хотя он и видит, что дни Церкви сочтены. Он больше не верит в успех, он, нотариус и племянник нотариуса. Нет, сам он не может предать веру своей семьи. Но он больше ни на что не надеется.

— Клещи сжимаются, — сказал он, обращаясь к Бернату. — Лучше было бы, чтобы вы объяснили моему дяде, доброму христианину Пейре из Акса, если вам еще посчастливится увидеть его, что вся наша семья в Сабартес отныне стала объектом гонений. Буквально всех наших родственников вызвали на допросы: моего дядю Раймонда Отье, брата добрых людей, который остался в Аксе; моих кузенов, нотариусов из Тараскона, Жерота и Гийома де Роде, сыновей моей бедной тети Раймонды Отье; Бланшу, жену Гийома де Роде; а также обеих несчастных жен добрых людей — Азалаис, жену моего дяди Пейре, и Гайларду, жену моего дяди Гийома. Вся наша родня получила вызовы явиться в Фуа или Памье и поступить в распоряжение помощников инквизитора Каркассона. Как смогут они уберечься от допросов? Нас самих предупредил обо всем этом мой кузен Раймонд де Роде — он сам доминиканский монах в монастыре в Памье, но всегда помогает нам, чем может. Увы, ему самому не удалось отвертеться. Возможно, моим самым младшим кузенам еще и повезет бежать в Гасконь или Италию, но для него это уже слишком поздно. Кроме того, я не знаю, что с моим дядей, добрым человеком Гийомом Отье. Может, если вы будете в Ларнат, вам удастся поговорить с ним? Мне кажется, что скоро всем добрым верующим, одному за другим, придет вызов явиться перед помощниками Жоффре д’Абли…