Анн Бренон - Нераскаявшаяся

По лицу доброго человека промелькнула тень улыбки. Он помолчал немного, а потом его голос вновь раздался в ночной тишине.

— Ты знаешь, что сейчас с нами новые молодые христиане, преисполненные мудрости и мужества… Кажется, наша маленькая Церковь крепнет, Раймонд. Если Бог так захочет, мы приведём ещё многих верующих к Спасению.

— Это правда, — спокойно заметил Раймонд, — мы слишком быстро поверили, что ещё несколько лет — и Церковь исчезнет из этого мира… Ты помнишь, во времена нашей юности, многих ли добрых людей мы знали или встречали? Ведь ты сам для того, чтобы встретиться с ними, пересёк Пиринеи… Но тогда я уже имел жену и ребёнка. Ты ведь никогда не был женат, Андрю, ты всегда проносился как ветер, и единственное семя, которое ты заронил по воле природы — это бедная Бруна. Но ведь ты занимался ею только время от времени… — Он кинул взгляд на Азалаис. Она сидела, опершись о стену, почти скрытая во мраке. Потом ткач продолжил тем же тоном. — Как нам дальше быть, нам, бедным людям, чтобы и дальше почитать Бога и его Сына Иисуса Христа, и чтобы быть уверенными, что наши души спасутся в вере наших отцов и добрых христиан? После ужасного костра в Монсегюре, после бесчинств папской Инквизиции и солдат короля, несмотря на всю добрую волю нашего графа, добрых людей почти уже не осталось. Те, кто избежал костра, ушли в Ломбардию… Эти проклятые братья–проповедники громогласно вещают в церквах о гневе Божием, и люди больше не смеются над этим… Сколько наших людей умирает, как скотина, без утешения для своих душ, без надежды достичь Царства Божьего…

Добрый человек вздохнул.

— Я, так же, как и ты, Раймонд, очень долго искал, и наконец нашёл то, что мне нужно. Возможно, было бы лучше, если бы ты тогда последовал за мной… Я совершил путешествие в Италию, где наша Церковь ещё жива, со своими правилами, своими диаконами и епископами. И там, в Ломбардии, я присоединился к благородным господам из Акса. Меня, Андре Тавернье, бедного ткача из Праде, учили вместе с ними, и вместе с ними я получил откровение; и в одно время с ними меня крестили и приняли на службу святой Церкви. Вместе с ними, и с несколькими другими братьями, в Рождество 1299 года я вернулся сюда, в эту землю, чтобы вернуть ее истинной вере… И тогда я понял, что все мы должны, не считаясь с потерями, делать все, что в наших силах, для вас, наших добрых верующих, чтобы помогать вам держаться этой доброй веры и привести вас к счастливому концу в Боге. И мы будем делать всё, чтобы появлялись новые верующие. Вот поэтому Тавернье умер для этого мира, но для Бога родился христианин Андрю де Праде.

Раймонд осторожно спросил:

— Неужели Церковь Божья по–настоящему воскреснет на этой земле? Но ведь она нуждается в новых добрых людях…

Бывший ткач нетерпеливо махнул рукой:

— Ты ведь знаешь, что наш Старший, Пейре из Акса, который в мирской жизни звался Отье и был нотариусом, делает для этого всё возможное! Для начала, всю зиму после возвращения, он обучал в Ларнате двух преисполненных благочестия и решимости юношей, искусных в чтении и письме. Эти молодые люди — его собственный сын Жаум, который уже изучал латынь и право в Тулузском университете, чтобы так же, как и отец, стать нотариусом, и его друг, юный Понс Бэйль, сын доброй госпожи Себелии, которая живёт в Аксе. Мы крестили их в прошлую Пасху. И дальше, если Бог так захочет, у нас будет всё больше и больше неофитов. Молодой человек, Фелип де Талайрак, из Кустауссы, что в Разес, уже находится в Ломбардии, чтобы принять крещение. И его друг подумывает над тем, чтобы стать неофитом. Фелип тоже может читать по латыни и проповедовать Евангелие, цитируя латинские тексты… увы, это не мой случай! — Он слегка улыбнулся. — Что бы ни говорили, а они все — и наш Старший, и его сын Жаум, и его брат Гийом, всё равно остаются людьми из высшего общества. Но я считаю, что это только может сослужить службу Церкви Божьей. Ведь все семьи нотариусов в округе Сабартес — это их родственники. И теперь эти важные и благородные люди поспешат протянуть нам руку помощи, раскроют свои кошельки, чтобы поддержать нас, чтобы мы могли купить книги, еду и иметь крышу над головой. — Он склонился к хозяевам и продолжил более тихим голосом, словно поверяя им важную тайну. — Все вы знаете, что добрый христианин Пейре из Акса, наш Старший, был когда–то поверенным графа де Фуа. Я уверен, что он был лучшим его нотариусом. Он писал, составлял, подписывал и опечатывал акты и бумаги самого господина графа, он был с ним очень близок, и часто бывал в его замках, это правда… Но правда и то, что в марте месяце, когда господин граф лежал на смертном одре в собственном замке в Тарасконе, после того, как настоятель собора под звуки детского хора покропил умирающего своей святой водой, а потом удалился из башни… Так вот, после этого у ложа графа появился добрый христианин Пейре из Акса, которого граф хотел видеть до того, как отойдет в мир иной. И он попросил…