Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– В Берлине нас ждет санитарная машина. Поеду с ним в госпиталь СС, прослежу за операций. Пусть оправляется, по соседству с Отто, под надежной охраной… – мальчишке сделали успокаивающий укол, но, по расчетам Макса, он должен был очнуться. Открывая замок, бригадефюрер вспомнил 1103:

– Мы ее так в рейх вывозили, привязанной к койке. Она пришла в себя, потребовала увидеть Майорану. И увидела… – Макс усмехнулся. Он с нетерпением ждал встречи со своей драгоценностью:

– Я у нее был первым, женщинам такое важно. Петр Арсеньевич сыграет роль своего брата, а дальше дело за мной. Это работа, к Цецилии такое отношения не имеет… – горела одна, тусклая, красная лампочка. Наклонившись над бледным лицом, Максимилиан похлопал по заросшим белокурой щетиной щекам:

– Он молодой человек, тридцать три года. Ровесник Отто. Я позабочусь о том, чтобы он долго прожил, на будущем посту… – месье Маляр едва слышно застонал. У Мишеля сильно болела голова:

– У музея был фон Рабе. Я оказался прав, прав… Кажется, он выстрелил, я побежал… Еще кто-то стрелял, я слышал взрывы… – Мишель постарался открыть глаза. Перед ним была фотография Лауры, такой, какой он ее помнил, в Лионе. Запахло сандалом, на пальце блеснул серебряный перстень, с мертвой головой. Мишель потянулся вверх, колено заныло:

– Поменьше движений, – посоветовал знакомый голос, – вас перевязали, но если откроется кровотечение, вы можете умереть. Мы всего в часе от Берлина, бежать вам некуда… – он устроился на ящике с печатями СС, закинув ногу на ногу. От белоснежной, накрахмаленной рубашки, веяло свежестью, он распустил узел форменного галстука. На булавке, у свастики, раскидывал крылья прусский орел.

– Я очень рад вас видеть, месье Маляр, – почти радушно сказал Макс, – но наши встречи, почему-то, всегда, сопровождаются стрельбой. Надеюсь, больше такого не случится… – мальчишку надежно привязали, снабдив наручниками. Волноваться было не о чем. Максимилиан взглянул в немного туманные, голубые глаза. Месье Маляр облизал губы:

– Где… где моя жена… – бригадефюрер, про себя, хмыкнул:

– Она, конечно, сейчас по-другому выглядит, после Лиона и остального. Если она вообще жива. Надеюсь, что да. Она в Равенсбрюке была. Надо послать туда распоряжение, чтобы ее не отправляли в крематорий, пока что… – Максимилиан закурил:

– От вас, месье барон, зависит ее жизнь. Ведите себя хорошо, и с мадам де Лу ничего не случится… – Мишель опустил веки:

– Тебе надо спасти Лауру. Он будет тебе лгать, они все лгут. Не слушай его, что бы он ни говорил. Он ее арестовывал, пытал… – теплое дыхание защекотало ухо, запахло хорошим табаком:

– Я могу рассказать вам много интересного о вашей супруге, месье Маляр. У нас в Берлине будет время для бесед… – Мишель сжал зубы:

– Не слушай его, не слушай. Просто узнай, где Лаура, и сделай все, чтобы ее спасти… – перед его глазами опять появилось фото:

– Тюремное, – понял Мишель, – но костюм я помню, с Лиона… – темные волосы падали ей на плечи, немного раскосые глаза смотрели прямо в камеру:

– Я найду ее, найду… – снимок фон Рабе ему не оставил:

– Скоро увидимся, месье Маляр… – пообещал он с порога, – к завтраку я вас не приглашаю, вам нельзя… – щелкнул замок, лампочку выключили. В полной темноте, слушая гудение самолета, Мишель прошептал:

– Даже если я пойду долиной смертной тени, я не убоюсь зла…

Опустившись на колени, Волк рассматривал, в свете фонарика, растоптанный, грязный, окровавленный снег. У покосившихся дверей музея валялись брошенные немецкими саперами упаковки взрывчатки. Мешки с песком, раньше защищавшие бывший ресторан Гунделя, выстрелами танков разметало по всей аллее. В конце дорожки, у замерзшего пруда, чернела сгоревшая тридцатьчетверка. На присыпанном снежком гравии дорожки, застыли окоченевшие трупы. Эсэсовцы и русские лежали вперемешку. Нацистское знамя, над разбитым зданием ресторана, сорвали, но советского флага видно не было.

Бой на западной окраине парка продолжался весь день. По бульвару Андрасси, с запада на восток, шли грузовики с подкреплением:

– Все равно СС обратно откатится, – сказал Волк Раулю, – они не удержат восточные окраины. Будем надеяться, что Мишель сидит в музее и носа на улицу не высовывает… – Максим предполагал, что кузен, добравшись до запасников, не стал покидать подвал:

– Оружие у него при себе, – заметил Волк, – но Мишель человек осторожный. По нынешним временам, это лучше. Он там останется до темноты. Ночью, бой, все равно затихнет… – так оно и случилось. СС отбросило русских от музея, но, судя по всему, не стало восстанавливать линию обороны. Дождавшись, пока придут его ребята, на помощь Раулю, Максим посмотрел на часы: