Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Мишель христианин. Если он погиб, я не позволю его телу остаться без погребения… – со стороны бульвара Андрасси донесся звук автомобильного мотора, в темноте пронесся свет фар. Волк помигал фонариком ребятам: «Идите сюда».

Один из парней прислушался:

– Вроде не немецкий автомобиль. К Дунаю идет. Наверное, русские разведчики, Фаркаш… – Волк задумался:

– Может быть, послали пару человек, посмотреть, где немцы в Пеште, и вообще, что происходит. А может быть… – он распорядился: «Пошли».

Тропинку в подвалах, ведущую на запад, Максим знал назубок. Подсвечивая себе фонариками, они добрались до угла улицы Ворошмарти. Заваленная камнем лестница вела наверх, в двор их дома. Волк, первым, осторожно толкнул косую подвальную дверь, в лицо ударил морозный воздух. Звука машины он не услышал, света фар тоже не было видно. Оставив ребят в арке, ведущей на бульвар Андрасси, он велел:

– В случае чего, сразу ныряйте в подвал. Русские сейчас будут стрелять по всему, что движется. Впрочем, немцы тоже… – поднимаясь на второй этаж, по стылым каменным ступеням, Волк надеялся, что сейчас увидит кузена и Рауля, распивающими кофе:

– Квартира на проспект выходит. Со двора не было заметно, развели они огонь, или нет. Немцев здесь не осталось, мертвая зона. Могли и разжечь костер, ничего опасного. С Мишелем мы могли разминуться… – дверь квартиры оказалась немного приоткрытой. Волк даже стал дышать почти неслышно. Проскользнув в темную переднюю, не включая фонарик, он прижался к стене:

– Никого нет, кажется… – рука в кармане легла на пистолет, – может быть, Рауль еще не вернулся… – Максим, на цыпочках, пробрался в гостиную. Огонь в камине давно потух. По запыленным половицам, среди разбросанной, ломаной мебели, гулял ветерок, с балкона. Он, очень осторожно, щелкнул рычажком фонарика. Записка лежала на столе, придавленная банкой с немецкой ветчиной:

– Уехал в Дебрецен, с представителями штаба маршала Малиновского, как гость, или заключенный, пока не знаю… – Рауль писал на французском языке:

– Но надеюсь, что скоро вернусь… – Волк скомкал бумагу:

– Черт, черт… – быстро разведя огонь в камине, он бросил туда и записку, и блокнот Мишеля. Сунув в карман банку, Волк сбежал во двор. Парни подпирали стенку, закутавшись до носа в шарфы, передавая друг другу окурок. Светящиеся стрелки на часах Волка показывали четверть часа, до полуночи:

– Семнадцатое января, то есть сейчас начнется восемнадцатое. Медлить нельзя… – Максим прикурил у ребят: «Через час мне нужна машина, в Дебрецен».

Штаб Второго Украинского Фронта размещался в почти нетронутой боями, бывшей лучшей гостинице Дебрецена, «Золотой Бык», рядом с желтыми башнями огромной кальвинистской церкви. Центр города, осенью, безжалостно обстреливали, от многих домов остались руины, но в «Золотом Быке» только немного пострадала крыша, сейчас заделанная. Среди мраморных завитушек и зеркал вестибюля, над бывшей стойкой портье, из полированного дуба, водрузили красное знамя и портрет товарища Сталина.

В холле было накурено, трещал полевой телефон. За большим окном, в завалах камней, копошились люди в гражданских пальто. Жители города разбирали остатки зданий. На площади поставили военных регулировщиц, девушек, в зимней форме. Напротив, на одном из зданий, виделась табличка, на венгерском и русском языках: «Резиденция Временного Правительства». Коалиционный комитет, образованный в Дебрецене, прошлым месяцем, успел объявить войну Германии и сейчас заключал перемирие с Советским Союзом. Пока никакого флага на здании правительства не имелось, но, учитывая коммунистов в его составе, всем было ясно, что скоро комитет станет основой для будущей, социалистической Венгрии.

От Дебрецена до осажденного Будапешта лежало двести километров очищенной от мин дороги. Колонны военных грузовиков постоянно шли в направлении столицы. После расстрела парламентеров, все понимали, что немцы не станут капитулировать:

– Значит, мы их выбьем оттуда, как выбили из Варшавы, – дежурный по штабу, за стойкой, налил себе чая, из большого, медного чайника. Кухня гостиницы оказалась в порядке. В столовой еду подавали на фарфоровых тарелках, с гербом отеля. В отдельном кабинете даже нашли рулетку. Стол зеленого сукна отнесли наверх, предварительно сняв игровое колесо. Стойку портье, со стороны персонала, тоже обили зеленым сукном.

Дежурный изучал утреннюю сводку. Вчера войска Рокоссовского заняли Варшаву, в Восточной Пруссии продолжалась наступательная операция. Офицер, одним глазом, косился в сторону неизвестного визитера, появившегося в штабе на рассвете, два часа назад. Его машина, довоенный, черный форд, с закрытым верхом, стояла прямо за окном, выходящим на площадь. Дежурный языков не знал, и не мог объясниться с высоким, красивым мужчиной, в дорогом даже на вид пальто, с каракулевым воротником. Белокурую голову, несмотря на легкий мороз, гость не покрывал. В руках он держал портфель, мягкой кожи. Пахло от него хорошим табаком и кофе. Сначала старший лейтенант подумал, что перед ним венгр, из людей временного правительства. Сказав пару слов на венгерском языке, обнаружив, что дежурный его не понимает, гость перешел на немецкий.