Лев Каневский - Несравненная Жозефина

– Какая чепуха! – отмахнулась обидевшаяся на подругу Жозефина. – Буду я еще себе этим голову забивать! Он там только и мечтает обо мне, мечтает ночью, лежа в походной постели. Разве ты не читала его писем? Он меня ими просто засыпал. Покажи мне ту женщину из миллиона красивых особей нашего пола, которая получала бы такие горящие страстью письма. Приходится лишь удивляться, почему не воспламеняется бумага, на которой они написаны.

– Все равно, – стояла на своем Тереза, – мужчины часто меняются.

– Такой человек, как Бонапарт, не меняется, – возражала Жозефина. – Ума не приложу, как он выкраивает время для своих победоносных сражений, если только и пишет мне всю эту любовную дребедень. Какой он все же забавный, этот маленький Бонапарт! Нет, никуда я не поеду. Ни под каким предлогом. Нужно все как следует обмозговать.

– Что это вы тут собираетесь обмозговывать? – раздался зычный раскатистый голос толстяка Барраса, который вошел в гостиную под руку с хозяином дома Тальеном.

– Гражданки! Я принес вам радостную весть об очередной победе нашего корсиканца. Они долбят меня, как градины по макушке. Ха-ха! Мне стало известно, что Мюрат собирается на днях отвезти тебя, Роза, к своему благоверному Ахиллу, который только и мечтает о том, чтобы заключить тебя в свои объятия, лучше, конечно, обнаженной. Ха-ха! Знаете, он прислал мне в подарок золотую статуэтку женщины. На ней – длинное платье. Почему это он, страдая там от полового воздержания, так ее и не раздел, не могу понять. Какой он скромник!

Баррас громко расхохотался.

– Ах, оставьте, Баррас, ваши глупые шутки, – запротестовала Жозефина. – Сейчас не до них. Я только что сказала Терезе, что не желаю ехать к нему, и не поеду. Ничто, никакая дьявольская сила меня не заставит сесть в карету. Скажусь больной. Баррас, вы ведь мне твердо обещали, что после нашего бракосочетания я останусь здесь, в Париже, и никуда с ним не поеду. Только на таких условиях я согласилась.

Директор в упор глядел на нее. Какой она прежде была очаровательной, но в последнее время красота ее поблекла, что особенно заметно, когда рядом с ней эта неувядаемая темпераментная испанка. Баррасу было приятно вспоминать, как и ее он затащил в свой «гарем». Теперь бледна, печальна. «Поразительная красотка, – думал он о ней, – так любит все получать, а отдавать взамен лишь по капельке».

– Знаешь, милочка, – начал он, – он не такой простак, и если ты ему напишешь, что у тебя мигрень или несварение желудка, он тебе, конечно, не поверит. Тут нужно придумать предлог позабористее, прямо-таки артистичный, что-то такое, что может воззвать к его чувствам мужчины, мужа, наконец, отца, – добавил он и весь просиял от своей находчивости. – Напиши-ка ему, что ты беременна! – И он снова захохотал.

Но в глубине души ему было не до смеха.

С каждым днем он все яснее осознавал, что ошибся в выборе главнокомандующего Итальянской армией. Этот корсиканец ежедневно слал в Директорию сердитые депеши, требовал продовольствия, боеприпасов, амуниции, пополнений, – а где все это взять? Прежде забытая армия становилась для Барраса главной головной болью, а Бонапарт – все более опасным человеком, за действиями которого внимательно наблюдала вся Европа. Он привлекал к себе всеобщее внимание, словно костер на горе. К тому же его прежде прочному положению в Директории угрожал Гойе, который стал интимным дружком Жозефины. От этой троицы теперь можно ожидать опасного подвоха в любую минуту. Теперь становилось, как никогда, ясно, что от Жозефины тоже нужно поскорее избавиться.

Мюрат по прибытии в Париж тут же направился к Жозефине на улицу Шантарен. Луиза проводила его по лестнице на второй этаж в будуар хозяйки. Грубый, неотесанный вояка, будущий маршал и шурин Наполеона без лишних слов протянул ей письмо от главнокомандующего. Этот могучий, покрытый пылью Альп всадник залпом опорожнил стакан портвейна, который поднесла ему робеющая перед ним Жозефина. Крякнув, он по-солдатски прямо сказал ей:

– Гражданка, у меня строгий приказ от гражданина Бонапарта доставить вас немедленно к нему, и мне придется его выполнить, несмотря ни на какие ваши протесты или возражения. Уж не обессудьте, мы – люди военные, на женские слабости внимания не обращаем.

Он стоял перед ней, вытянувшись, как истукан, ожидая, что она ему скажет. Сама смиренно пойдет с ним, или придется ее отсюда вытаскивать как телку на веревке?

– Гражданин полковник, – тихо сказала Жозефина, – я с радостью, безропотно, поехала бы с вами туда немедленно, сегодня же, но, к сожалению, я слишком слаба, нервы мои расстроены вконец, я страдаю от сильного несварения, и в таком состоянии не могу предпринять столь трудного и долгого путешествия в Италию.