Эрнест Питаваль - В борьбе за трон

Роберт последовал за мужчиной, и когда последний добрался до верхней ступеньки, то услыхал тихий смех, по которому сейчас же узнал Марию Сейтон.

Роберт приложил ухо к двери комнаты, откуда доносился смех.

– Нет, это великолепно! – промолвила Мария Сейтон. – Я боюсь только одного, что он совсем не проснется и мы напрасно оденемся в эти саваны. Но какая отличная комедия получится, когда храбрый молодчик будет рваться к решеткам и не сможет выбраться из комнаты, чтобы совершить геройские деяния! Но обещайте мне, кастелян, что тогда, когда челнок счастливо переберется через озеро, вы позволите нам шуметь, словно настал час Страшного Суда. А когда он выбьется из сил в желании взломать дверь и начнет кричать и ругаться в окно, тогда вы тихо отопрете дверь и дадите ему возможность приступить к погоне за привидениями. Ведь он не знает ни ходов, ни ковровых дверей. Мы уж помучаем его досыта! Если он примется догонять меня, тогда Флеминг начнет высмеивать его, а если он станет преследовать Марию Бейтон, то замогильный голос Ливингстон примется вышучивать его.

– А в конце концов мы устроим так, чтобы он свалился в погреб; пусть постынет там до завтрашнего утра! – засмеялась Флеминг.

– Мы же примемся танцевать наверху танец привидений! – фыркнула Сейтон.

– Глупые девочки! – сказала вдовствующая королева. – Я не хочу вам портить шутку над этим высокомерным мальчишкой, но смотрите не браните меня потом, если она вызовет серьезные последствия. Если этот кичливый паж заподозрит что-либо, то не останется больше ничего иного, как заставить его онеметь навсегда, так как Арран скоро разгадает нашу игру!

– Ваше величество! – возразила ей Мария Сейтон. – Право же, он совсем не так плох. Если бы он не был связан своим словом быть верным графу, он был бы для нас самым потешным и добродушным оруженосцем на свете!

– Мария Сейтон с такой теплотой говорит о паже, – строго промолвила вдовствующая королева, – что я начинаю подозревать, не дорожит ли она гораздо больше его жизнью, чем благом моей дочери.

– Ваше величество! Как истинная Сейтон, клянусь вам! Я отношусь к нему сочувственно только потому что верю, что это вполне заслужено им. Но я не остановилась бы перед тем, чтобы воткнуть ему кинжал в самое сердце своей рукой, если бы он служил помехой к спасению королевы. Но в то же время я искренне признаюсь, что мне причинило бы большое горе, если бы ему причинили бесполезное зло!

Услышав эти слова, Сэррей почувствовал лихорадочное сердцебиение. Стыд и гнев заставили в нем вскипеть всю кровь, когда девушки стали с иронией смеяться над тем, как одурачат его. Теперь же другие чувства болезненно закрались к нему в сердце.

Эта милая девушка могла бы любить его, а ему придется только восстановить ее против себя, если он будет исполнять то, что предписывает ему его долг. Но вместе с тем решительный момент может наступить с часу на час, а ведь он может помешать бегству королевы, он должен сделать это, если не желает стать изменником данному слову!.. Но ведь если он сделает это, Мария Сейтон возненавидит его!

– Пора! – раздался из комнаты голос вдовствующей королевы. – Дрейбир, проводите графа и откройте ему ворота! На всякий случай велите завесить окна снаружи, чтобы тот ничего не увидал, в случае если он все-таки будет подглядывать или проснется от шума. Ты же, Мария…

Дальнейшие слова Сэррей не мог расслышать, так как голос вдовствующей королевы понизился до глухого шепота.

Роберт перевел дух. Значит, возможно, что сегодня предполагалось только выпустить иностранца из замка, но о бегстве королевы пока еще не думали. Он услыхал тихое побрякивание оружия – значит, там готовились в крайнем случае пустить в ход насилие. Было вне всякого сомнения, что гарнизон замка подкуплен королевой-матерью, так как иначе им не могло бы удаться проведение намеченного плана. Но в этом Роберт хотел лично удостовериться.

Он торопливо поднялся по лестнице еще выше, прошел во второй этаж и нашел там лестницу, ведшую на зубцы замка. Там он увидал часового-стрелка, лежавшего на сигнальной пушке, которой можно было поднять тревогу.

Часовой спал. Сэррей потряс его за плечо, но даже и тогда, когда Роберт толкнул его, так что стрелок скатился с пушки, тот все-таки не проснулся. Значит, часового усыпили каким-нибудь снадобьем!..

Роберт осмотрел пушку и убедился, что она заряжена. Значит, было вполне в его власти в крайнем случае поднять тревогу в замке и в окрестностях.