Т. Борисов - Под водой, в небесах, на паркете. Том 2

…Все понимали, что так дольше продолжаться не может. Надо что-то делать, но вот что? По старой доброй нашей традиции – не пущать и запрещать – решили ввести сухой закон по-советски. Хотели как лучше, получилось – как обычно, по Черномырдину. Борьба с пьянством и самогоноварением в конце существования СССР напоминала старый анекдот: войны не будет, а будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется! Вырубались виноградники, люди давились в очередях в винные магазины, отпуск спиртного лимитировался, ограничивалось время его продажи. Талоны на спиртное стали универсальным платежным средством с момента их появления. Результат насильственного насаждения трезвости – распад великой и могучей державы, многочисленные разводы. Как сказал один юморист, количество разводов резко увеличилось из-за того, что многие мужья впервые взглянули на своих жен трезвыми глазами. По всей вероятности, люди впервые трезвыми глазами посмотрели и на устройство нашего государства…

Лихие 90-е. Развал империи обернулся подлинной катастрофой для населения 1/6 части суши. Люди, захватившие власть, не имели ни малейшего представления о том, как управлять государством. Некие малограмотные …краты, образно говоря, с трудом умеющие кататься на маленьком ялике, внезапно оказались на капитанском мостике океанского лайнера. Никто из них не представлял устройство ГЭУ (главной энергетической установки), не умел ни пользоваться навигационными приборами, ни читать карты, не знал лоции, даже не представлял всех рифов и мелей, притаившихся на пути, но они смело изменили курс на 180 градусов. Десятки миллионов человек в мгновение ока оказались за бортом жизни. И в прямом, и в переносном смысле. Военные в числе первых оказались никому не нужны. Бесплановое, бессистемное сокращение одной из крупнейших в мире армий привело к полному параличу ее управления. Финансирование упало до нуля. Зарплата задерживалась месяцами, о закупках новой техники вообще забыли. Процветало воровство на всех уровнях. Офицеры, прапорщики, чтобы прокормить свои семьи, выжить самим, подрабатывали таксистами, охранниками, вышибалами (в крупных городах), воровали топливо, технику, оружие и боеприпасы, стройматериалы, продавали личный состав в рабство… Рядовые брали пример со старших товарищей. Кто не мог воровать – попрошайничали на улицах или молча умирали от истощения. Две кавказские войны, пардон, наведение конституционного порядка путем прицельного бомбометания, бездарные действия командования и высшего руководства страны, приведшие к гибели тысяч российских солдат и офицеров, мирного населения, теракты по всему северному Кавказу и в Москве… От такой жизни не захочешь, а запьешь. Что и стали делать большинство военнослужащих. Одернуть их было некому – пьянство шло из Кремля. Волей обстоятельств я в 1994 году оказался сотрудником Администрации Президента Российской Федерации. Должности заместителя начальника Управления федеральной государственной службы (УФГС) и ответственного секретаря Комиссии по высшим воинским должностям и высшим воинским и специальным званиям позволяли напрямую общаться с высшим руководством всех силовых структур и быть полностью в курсе всего, что происходит в этих ведомствах, а месторасположение моего кабинета – на Старой площади – давало возможность наблюдать за жизнью сотрудников Администрации. Пьянство процветало. После обеда найти трезвого начальника хоть какого-нибудь подразделения (за редким исключением) было проблематично. Горы пустых бутылок всех калибров и расцветок, скапливающиеся к вечеру в гальюнах, обычно свидетельствовали об «успешном» завершении рабочего дня… Расскажу один дикий, но характерный для того времени случай.

Свой 41-й день рождения 28 июня 1994 года я встречал в Георгиевском зале Кремля. Разумеется, торжества были не в мою честь, просто так совпало, что президент страны, Борис Николаевич Ельцин, назначил на эту дату прием и фуршет для выпускников военных академий. Несколько сотен офицеров в парадной форме заполнили зал воинской славы. Присутствовали заместители министра обороны, главкомы, командующие округами, начальники академий, представители всех ветвей власти, в том числе и ваш покорный слуга. Я был в штатском, стоял рядом с главнокомандующим ВМФ, адмиралом Феликсом Николаевичем Громовым. Меня от трибуны, за которой должен был появиться Борис Николаевич, отделяло метра четыре пространства, одна ступенька (трибуна была приподнята над залом сантиметров на 15) и пара офицеров ФСО, охранявших ее с торцов. Ровно в 11:00 в зал вошли: президент России, Борис Николаевич Ельцин, министр обороны, Павел Сергеевич Грачев, первые вице-премьеры Правительства РФ, Олег Николаевич Сосковец и Владимир Филиппович Шумейко. Позади них показалась знакомая фигура генерала Коржакова, тенью всюду сопровождавшего в те годы Бориса Николаевича. Я хорошо знал всех пятерых. Бориса Николаевича и Александра Васильевича с 1988 года, остальных – с начала 1992-го. Шумейко и Сосковец курировали мой КОПРОН (Комитет по проведению подводных работ особого назначения при Правительстве РФ) 1992—1994 гг. С Павлом Сергеевичем Грачевым приходилось периодически общаться на заседаниях Правительства, а перейдя в Администрацию Президента – довольно часто по долгу службы, ибо все назначения и перемещения высших офицеров, присвоение высших званий шли через меня… Борис Николаевич молча занял свое место в центре трибуны. Вице-премьеры расположились по правую руку от него, Коржаков встал метрах в трех за спиной своего шефа. Грачев проследовал к микрофону, установленному на маленькой трибунке по левую руку президента. Павел Сергеевич начал зачитывать текст написанного для него доклада. Министр обороны явно не тянул на Ираклия Андронникова. Его речь была сбивчива, невнятна, часто прерывалась, ибо он, периодически обращая свой взор в зал, терял строчку в распечатке и потом судорожно пытался найти ее продолжение… Ситуация всех тяготила. Вдруг меня довольно громко позвал Владимир Филиппович Шумейко: