Т. Борисов - Под водой, в небесах, на паркете. Том 2

Все мы в детстве сталкивались с ситуациями, когда наши родители или знакомые на наших глазах рассчитывались за выполненные услуги огненной водой. Это мог быть армянский коньяк, водка или обычный самогон, суть не в этом. Поллитровка из белого, коричневого или зеленого стекла на территории России (СССР) была самой надежной валютой на протяжении всего XX века. Две попытки ввести на просторах нашей необъятной родины сухой закон закончились сменой государственной власти в течение 4—5 лет. Россияне могут стерпеть многое, только не отбирайте у них «Великий утешитель». В противном случае русский бунт, бессмысленный и беспощадный по определению классика, будет неизбежен.

В советских школах дети не пили, по крайней мере, в тех, в которых учился я, а я их поменял несколько штук, по числу переездов родителей, так что знаю, о чем говорю. Начал я учиться в столице солнечной Армении – Ереване, в котором есть коньячный завод, но нет ни одного вытрезвителя, поучился и в Риге, где не было коньячного завода, но были вытрезвители, доучивался в Москве, где есть и то и другое, но впервые многие из моих одноклассников попробовали спиртное только на выпускном вечере. В Высшем военно-морском училище у курсантов считалось особым шиком немного «поддать» в увольнении и, вернувшись, проскользнуть мимо дежурного по системе незамеченным…

Впервые с реальным пьянством я столкнулся на флоте. Формально сухой закон в ВС СССР никто не вводил, но в военторгах военно-морских баз приобрести спиртное было временами проблематично. Его то разрешали, то запрещали. Доходило до абсурда. Осенью 1976 года наш ракетный подводный крейсер стратегического назначения на несколько дней зашел в Полярный. Нам предстояло пройти доковый осмотр перед автономным плаванием. Стоит ли рассказывать, сколько дел выпало при этом на долю «маслопупов» (механиков из БЧ-5)?! Мы действительно бегали, высунув языки, по уши в масле. Хотелось успеть проверить все – от общесудовых систем до забортной арматуры. Грязь, состоящая из смазок всех сортов, металлической окалины, ржавчины, отслоившейся краски, продуктов разложения протекторной защиты, казалось, навсегда въелась в кожу наших рук, перекрасила комбинезоны из темно-синих в грязно-рыжие. Ботинки из черных стали коричневатыми с неподражаемым красным отливом. Его придавали частицы свинцового сурика, уже запрещенного к применению из-за его вредности, но все еще широко применяемого на флоте. Более старые, и соответственно, более опытные механики не снимали перчатки. Более молодые (и глупые) изводили килограммы хозяйственного мыла, чтобы хоть как-то отмыть руки. РБ (рабочая одежда) безжалостно выбрасывалась, но очистить ботинки было свыше человеческих сил. Их мыли, просушивали, мазали какой-то дрянью, которая, как убеждали наши тыловики, была первосортным гуталином, но скорее напоминала деготь. Результат был один – смотреть на нашу обувь без слез было невозможно. Для флотских щеголей это была катастрофа. Неудивительно, что, попав в первый же раз по делам в город, я зашел в местный военторг с целью раздобыть нормальный сапожный крем. На прилавках, к моему удивлению, лежало все что угодно, кроме крема для обуви и второго непременного атрибута тех лет, асидола, для чистки латунных блях и пуговиц. Две миловидные продавщицы щебетали о чем-то своем, девичьем, скорее всего, обсуждали последствия прошедших накануне танцев в местном ДОФе (Доме офицеров флота). Я кашлянул. Ноль внимания, фунт презрения. Кашлянул громче. Еще громче.

– У вас что, коклюш? – снизошла одна из девиц до лейтенанта, попутно продемонстрировав свои познания в медицине.

– Нет, косоглазие, – совершенно серьезно ответил я.

Обе продавщицы уставились на меня, вытаращив глаза. Не обнаружив сходимости или расходимости осей моего зрительного аппарата и поняв наконец, что я щучу, они дружно фыркнули и поинтересовались, какого черта мне, собственно говоря, надо во вверенном им военторге, да еще и в рабочее время?

– Девочки, мне нужен крем для обуви.

Глаза их сузились, а губы расползлись в хитрой улыбке, но – ни звука.

– Гуталин у вас есть? Вакса, одним словом.

Улыбки стали еще шире, потом обе захихикали:

– Нету.

– Простите, а что смешного в том, что мне потребовался крем для обуви?

– А сколько вам его нужно? – девушки перестали хихикать.

– Одну баночку, разумеется, а вы что, подумали, я хочу открыть собственную чистку обуви?

– Роза, принеси лейтенанту крем, – старшая из продавщиц отдала команду своей коллеге. – Вы извините, просто у нас строжайшее указание не продавать гуталин в больших количествах. Вы, видно, нездешний? Вот видите, просто не знаете ситуации в нашей базе. Местные Менделеевы нашли способ добывать спиртное из гуталина.