Михаил Поджарский - Башня высотой до неба

— Да! Мною движет выгода! Миром движет выгода! Не какие-то там идеи, а выгода! Каждый делает только то, что ему выгодно!

— Какая же моя выгода от этой башни, Убар? — спросил Игихуль, не отводя взгляда от печи.

— Этого я не понимаю. Ты — ничтожный червь, нищий калека. Ты живёшь хуже последнего раба… Похоже, ты таки демон, и твоя выгода увести в Преисподнюю как можно больше душ.

Стук внутри пирамиды стал громче. Стена уже не вздрагивала — сотрясалась. Спутники Игихуля, придя от этого в смятение, один за другим со стенаниями падали на колени, воздев руки к небу.

Игихуль словно не замечал происходящего. Он тяжело вздохнул и, собравшись с силами, встал на ноги, отвергнув помощь подоспевшего Булалума. Сделав шаг к печи, он повернулся к Убару:

— Выгода неспособна ничего создать, Убар! Выгода рождает только ненависть. Посмотри на этих мертвецов. Что их убило? Ненависть, которую породили те, кто их обворовывал к своей выгоде. Наш мир создан не выгодой, а идеями. Не было бы идей, и не было бы ни колеса, ни металлических орудий, ни наших домов — ничего, что отличает нас от диких зверей. Подумай, Убар, принц Аккада! Я — ничтожный червь, нищий калека. Но однажды в мою уродливую голову пришла идея построить башню высотой до неба. И извечный порядок вещей нарушился. Мир изменился! Оглядись вокруг: без моей идеи не стояла бы эта исполинская пирамида, не пришли бы сюда племена со всей нашей земли, да и тебя самого тут бы не было. Да, я не закончу постройку. И её основание, эта пирамида долго не простоит. Но в памяти людской она сохранится, а вместе с ней и моя идея — идея подняться в небо! Пройдут годы, пусть сотни, тысячи лет, но однажды кто-нибудь — возможно, такой же изгой, как и я, — всё-таки коснётся рукой облаков. И тогда мир измениться снова!

После этих слов Игихуль бросился в пылающую печь. Ни крика, ни стона не донеслось из неё. Только вскоре оттуда повалил густой чёрный дым.

Раздался оглушительный треск. На стене пирамиды обозначилась трещина, уходящая далеко вверх. С ужасным скрежетом трещина стала расширяться. Из её глубин полилась жидкая глина. Её поток всё увеличивался, и вот уже из низа стены забил грязно-жёлтый фонтан.

Последователи Игихуля вскочили на ноги и в ужасе бросились бежать. Лишь Булалум не двинулся с места. Рыдая, он стоял на коленях у печи, прижавшись к ней всем телом. Ординарец подхватил Убара себе на плечо, и они вдвоём, как могли, поспешили прочь.

С верха башни с грохотом покатились кирпичи. Некоторые настигали бегущих и наносили им увечья. Один ударил Убару в спину, благо она была защищена кирасой.

Вновь раздался громкий скрежет. Земля задрожала и пришла в движение. Часть стены вместе с землёй, на которой она стояла, сдвинулась с места и поползла, преследуя бегущих. В пирамиде образовался провал, в который посыпались сначала кирпичи, а потом целые куски этой и соседних стен. Стоял непрекращающийся грохот. Над пирамидой поднялось облако пыли.

Земля под ногами бегущих тряслась так, что люди, теряя опору, падали в жидкую грязь. Сотрясение земли дошло до города, и там обрушилась часть крепостной стены и многие дома.

Вдруг раздался мощный удар, потом ещё один, потом ещё и ещё. Удары слились в оглушительный громоподобный рокот. Это рухнула верхняя площадка пирамиды вместе с этажами башни Игихуля.

Вскоре после этого грохот прекратился. Наступила тишина, в которой были слышны доносившиеся из города крики отчаяния несчастных горожан.

В следующее после тех событий полнолуние аккадский правитель Илум-мупаггир со своей армией подошёл к этому городу. Жители не оказали отпора, и осады не было. Однако радость завоевания, охватившая аккадских воинов, сменилась разочарованием. Войдя в город, они нашли его обезлюдевшим. Храмы и жилые дома большей частью были пусты. Те жители, которые не бежали или умерли от голода и болезней влачили жалкое существование среди руин своих жилищ.

Стража, набранная из горожан, охранявшая дворец лугаля, пыталась оборонить своего правителя, но попытка эта была слаба. Войдя во дворец, завоеватели нашли его, в отличие от остального города, утопающим в роскоши. Хранилища были переполнены зерном. Правда, большая его часть была поражена плесенью и не годилась даже на корм скоту.

Самого же Мескалам-дуга отыскали прячущимся в одном из дальних покоев. Илум-мупаггир припомнил, как тот не пожелал расплатиться с Аккадом за помощь в свержении отца и своё восшествие на трон. За это, аккадский правитель, приказал привязать Мескалам-дуга к столбу. Затем самолично стал отрезать от него, ещё живого, куски плоти и бросать своим голодным псам.