Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Но скоро он есть захочет… – Анна покормила сына, выезжая из Санта-Фе, – он заплачет, раскричится… – она знала, что машина едет под землей.

После отсидки в камере, в толще хребта Чертового, Анна чувствовала почти незаметные изменения в давлении и влажности воздуха:

– Очень удачно, что начался ливень, а на горизонте торнадо. Вокруг нет никого… – форд, с Анной за рулем, протаранил закрытые ворота, ведущие на огороженный участок. Анна подозревала, что в столбы вделаны фотокамеры, но беспокоиться о таком, не оставалось времени.

– Черт с ним, пусть снимают номера машины, – решила она, – на дворе темно, из-за грозы, но здешние камеры, наверняка, особой модели… – Анна собиралась избавиться от форда по дороге на северо-запад.

Пока Петя, серьезно посапывая, сосал грудь, она сверилась с картой:

– В Санта-Фе возвращаться нельзя. На север, в Денвер, тоже ехать опасно. В больших городах, с аэропортами, легко затеряться, но в такие места, первым делом, отправят погоню… – оставался восток или запад:

– Техас, Оклахома… – Анна смотрела на крайний, северо-западный угол карты, – нет. Поспешай медленно, как папа говорил. Они пошлют агентов в Даллас и Оклахома-Сити. Но мы туда и не заглянем… – Анна провела пальцем по границе штатов:

– Юта. У мормонов в крови недоверие к правительству. Мы две женщины, с грудным ребенком… – Анна развеселилась, – нас так переоденут, что ни один агент Секретной Службы нас не узнает. И вообще, мормоны привыкли перед государственными служащими двери захлопывать, и оружие дома держать. Многоженство официально запретили, но только на бумаге… – Анна предполагала, что на отдаленных фермах все, до сих пор, происходит так, как во времена Бригема Янга.

– Даже в Солт-Лейк-Сити не заедем, – поменяв Пете пеленки, она уложила сына в корзинку, – надо спрятаться где-нибудь в глуши, и переждать. Потом мы отправимся на Пьюджет-Саунд… – просроченное удостоверение Анны лежало на приборной доске форда. Раскачав ворота, направив машину в щель, обдирая краску с крыльев, она посмотрела вперед. Месу скрывала грозовая туча.

– Вот и въезд в тоннель… – Анна еще не знала, что скажет охранникам, но ничего говорить и не пришлось. Шлагбаум поднялся, она бросила взгляд в сторону ярко освещенной будки:

– Лица у них странные… – оба охранника, не двигаясь, смотрели вдаль:

– Словно они манекены, истуканы… – Анна не знала, где находится лифт, однако издалека увидела серые, стальные двери:

– Непонятно, как вообще привести подъемник в действие… – подъемник, любезно, открылся. Лифт начал двигаться еще до того, как Анна нажала хоть какую-то кнопку.

Судя по цифрам, этажей здесь было десять. Анна рассудила, что в подъемник, наверняка, встроен особый механизм:

– Он автоматически везет людей на десятый этаж, но что находится наверху… – на десятом этаже коридоры отделали местным, красным гранитом. Шумела система охлаждения воздуха. Тускло мерцали вделанные в стену, бронзовые светильники.

– Правительственная архитектура, – хмыкнула Анна, – денег здесь не пожалели… – подъемник стоял с гостеприимно распахнутыми дверями, вокруг царила тишина. Анна почувствовала резкий толчок в спину:

– Опять галлюцинации, как в Берлине случилось… – она почти ожидала услышать тихий, удаляющийся голос:

– Настало время искупления… – Анна закусила губу:

– Она обещала, что я увижу Марту… – ноги сами повели ее по коридору. Через несколько поворотов, Анна уткнулась в массивную, железную дверь. Слева, в стене, виднелась панель с кнопками:

– Времени разбираться нет. Я не знаю, что находится за дверью, но ее надо открыть… – она устроила корзинку рядом с противоположной стеной. Петя, проснувшись, хныкал. Звук выстрела оглушил Анну, ребенок, отчаянно, заорал.

Дымилась развороченная пулей ручка. Анна, изо всех сил, нажала плечом на дверь. Железо заскрипело, она выругалась, сквозь зубы:

– Давай, давай… – влетев в переднюю, она едва удержалась на ногах. Петя, обиженно, рыдал, до Анны донеслись какие-то хрипы. Апартаменты погрузились в полутьму, плотные шторы задернули. Снаружи выл ветер, на дубовых половицах переливался луч света:

– Ванная, это ванная комната… – не выпуская браунинга, она подхватила корзинку. Хрипы стали сильнее.

Застыв на пороге, она вдохнула резкий запах мочи. Серая юбка потемнела, по подбородку, стекая на синий, школьный джемпер, капала слюна. Легкое, изящное тело покачивалось в петле, перекинутой через трубы, у потолка. На кафельном полу валялись войлочные, стоптанные тапки. Глаза закатились, полоска белка виднелась через темные ресницы. Побагровевшую шею стянули простые чулки.