Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том четвертый

Когда кузены, с Аудрой, вернулись с южной окраины, с записями в блокноте, Волк велел:

– Сидите здесь. Я с Йонасом отвезу Петра Арсеньевича… – он сжал губы, – на встречу с кротом, а вы приготовьте ужин, побудьте с пани Аудрой… – по лицу девушки было заметно, как она устала:

– Нечего болтаться толпой по городу, – завершил Волк, – нас ждет важная операция… – им предстояло расставить на подъездах к Девятому Форту партизан пана Йонаса:

– Грузовик ребята пригонят, пан Максим… – заверил его юноша, – а вторая группа пусть отправляется на аэродром, то есть в его окрестности… – тесть, с привычным тщанием, подготовил настоящую карту района взлетного поля:

– Степан тоже на чертеж посмотрел… – Волк покусывал карандаш, – по его словам, за семь лет на аэродроме вряд ли что-то изменилось… – Федор Петрович с Авраамом не могли проникнуть за ограду военной базы, но полковник Воронов считал, что на поле держат не только истребители и бомбардировщики:

– Вообще нам нужен транспортный самолет… – в зеркальце Волк видел склоненную над картой, светловолосую голову пана Йонаса, – но ведь он, как и его ребята, откажется покидать Литву… – они согласились, что путь в Клайпеду слишком опасен:

– После того, что случится в Девятом Форте, – Волк помолчал, – МГБ, немедленно, перекроет все дороги из города. Отряд Йонаса заляжет на дно, отсидится, но мы должны, немедленно, покинуть страну… – пошарив на приборной доске, Волк чиркнул спичкой.

В полуоткрытое окно доносился стук капели, влажный, древесный аромат волглого, тающего снега. Над парком висело сумеречное, зеленоватое небо. В городе зажигались фонари, но здесь было почти темно:

– Покинуть страну… – он затягивался «Беломором», – но если Марте не удалось бежать, если она здесь? Степан не говорит о таком, но я в его глазах тоже вижу тоску… – пронзительно, заунывно закричала птица.

Полковник Воронов десять минут назад вышел из опеля. Крот литовцев ждал его за оградой, в уединенном месте:

– Йонас и Аудра не говорят о том, кто он такой… – небо напомнило Волку о глазах Марты, – и правильно делают. Марта любила повторять, что во многих знаниях, многие печали… – чтобы отвлечься, Волк вспомнил давний разговор с тестем:

– Федор Петрович считает, что Анна Александровна вывезла Констанцу из Лос-Аламоса. Констанца Степану ничего о своем побеге не сказала. Она осторожна, после жизни в нацистском плену, после того, что произошло. Но она предполагает, что в США работает советский агент… – по словам тестя, то же самое предполагала и его жена.

Как Волк ни старался, он не мог, даже про себя, назвать Анну Александровну тещей:

– Наверное, приучусь, – хмыкнул он, – впрочем, вряд ли секретная служба допустит меня на их остров, в Пьюджет-Саунд… – тесть сказал Волку, что вызовет в Стокгольм его светлость:

– Только сначала господин Равенсон, пользуясь знакомством с графом Бернадоттом, обеспечит Аврааму беспрепятственный проезд на родину… – Максим возмутился:

– Даже Джон не отправит собственного кузена в тюрьму, после всего, что он перенес… – доктор Судаков невесело ощерил почти беззубый рот:

– Я срок не отсидел, дорогой Волк. Британцы, наверняка, мне пятерку за побег добавят. Хорошо еще, что не двадцать пять лет… – серые глаза, неожиданно, повеселели, – но в камеру на Русском Подворье я возвращаться не собираюсь… – Максим ожидал, что Джон увезет полковника Воронова в Британию:

– Им важны любые сведения о Констанце. Нам с Федором Петровичем предстоит разыскать Марту… – сведения и о Констанце, и Марте, хранились у товарища генерал-майора, Наума Исааковича Эйтингона:

– Впрочем, и не только о них. Ничего, скоро мы все узнаем, а сука, проклятый чекист, отсюда уедет в гробу. Устроят ему большевистскую панихиду, на Лубянке, похоронят на Новодевичьем кладбище. Теперь и на могилу Чехова не сходить, все вокруг дохлыми коммунистами утыкано… – Йонас, сзади, откашлялся:

– Пан Максим, я Аудру убедил. Она с вами улетит. Передайте ее на руки моим родителям, пожалуйста… – по глазам юноши Максим видел, что спорить с ним бесполезно:

– Хорошо, что пани Аудра не упрямится. Но по ней видно, что она плохо себя чувствует. Нельзя, чтобы она ребенка потеряла… – Волк опять вспомнил ночь ареста:

– Я сказал Марте, что спас Питера, в Доре-Миттельбау. Она что-то хотела ответить, но потом псы явились. Ее тошнило, в театре… – Волк, иногда, тайно считал на пальцах:

– Весной прошлого года дитя должно было родиться. Если Марта выжила, конечно, если ничего не случилось. Господи, помоги нам, пожалуйста… – они с Федором Петровичем решили рассказать Джону о предполагаемом нацистском гнезде, где-то в Южной Америке, о том, что в Америке Северной может работать советский агент: