Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том шестой

– В Тибет подводные лодки не отправишь, Джон, и ракеты в горах не разместишь… – с берега озера доносился блаженный, детский смех. Питер не отпускал теплую ладонь Марты:

– Джон от мальчика не отходит. Но сеньора Лола настаивает, что ребенка надо взять к гостинице… – индианка отправилась собирать птичьи яйца, для завтрака. Раскрасневшись от костра, Марта сняла серую, вязаную шапку. Крашеные, льняные волосы упали на стройные плечи. Она кивнула:

– Я говорила с сеньорой Лолой… – крепкие пальцы индианки погладили Марту по щеке:

– Хуан должен увидеть мать… – они с женщиной отошли в дальний угол расселины, – так лучше, для мальчика… – Лола взглянула на белокурую голову ребенка:

– Мы его помыли, по дороге, воды на костре вскипятили… – Марта помялась:

– Сеньора Лола, но вы можете вернуться к своему племени… – темные, раскосые глаза были бесстрастны:

– Я нужнее здесь, – пожилая женщина покачала головой, – сейчас… – порывшись за пазухой, Лола вытащила на свет прокуренную трубку. Положив ее на ладонь, она посмотрела поверх головы Марты:

– Сейчас так… – коротко сказала Лола, – все на краю. Даже один человек важен… – она подняла палец:

– Я сильный шаман, но есть те, кто сильнее меня. Со мной вам будет спокойнее… – Марта щелкнула зажигалкой:

– Сеньора Лола, а что случилось с Лаурой… – индианка раскурила трубку:

– Муж ее под землей и она рядом, недалеко. Только она под водой… – сомнений в смерти Лауры почти не оставалось:

– Она, должно быть, утонула… – Марта сунула в суп ложку:

– Почти готов. Сейчас еще яйца сварим… – Питер привлек ее к себе:

– В любом случае, ты с Лолой и мальчиком останешься в арьергарде, как в армии говорят… – он даже не пытался попросить жену не ходить к гостинице. Зеленые глаза горели опасным холодом:

– Марта за сыном поползет, не то, что пройдет, – подумал Питер, – она три года не видела Теодора-Генриха… – в глаза ударило яркое солнце конца зимы. Закутанный в пальтишко и шарф мальчик, пыхтя, собирал щепки:

– Марта тогда нам бульон сварила, мы из одной миски ели… – Теодор-Генрих, зачарованно, ахал:

– Мама, огонь! Огонь до неба… – Питер ощутил горькую тоску:

– Я думал, что они оба мертвы. Но сейчас все будет хорошо, обязательно… – пламя костра, затрещав, рванулось вверх. Марта ловко сняла с огня котелок:

– Сеньора Лола, вы и дров принесли… – сказала она, по-испански. Индианка стояла с вязанкой и шерстяным платком, полным яиц. Питер, немедленно, поднялся:

– Садитесь, я вам супу налью… – Марта подхватила пустой котелок:

– Я спущусь за водой и позову всех, к завтраку… – льняные волосы, блеснув на утреннем солнце, исчезли в узком лазе, ведущем из расселины наружу. Забрав у индианки ее ношу, Питер взялся за миску:

– На улице распогодилось. Все еще холодно, но, хотя бы солнце появилось. Надо посмотреть на карте, какие еще тропы ведут на север, кроме той, что мы подорвали и завалили. Хотя сеньора Лола знает округу, она может нас проводить… – большая рука, с дымящейся трубкой, коснулась его плеча. Он взглянул в смуглое, испещренное морщинами лицо. Питер почти не знал испанского языка, но разобрал неслышный голос индианки:

– Ты в такое не веришь, но можешь попросить, одну вещь. Solo una cosa… – повторила Лола. Питер, широко улыбнулся:

– Здесь даже думать нечего, сеньора. Чтобы моя жена была счастлива… – Лола не ответила на улыбку. Темные глаза внимательно, немного грустно взглянули на Питера: «Будет». Замолчав, опустив почти седую голову, индианка принялась за суп.

Лазурная вода озера сверкала в ярком солнце позднего утра.

Прежде чем идти в физическую лабораторию, Максимилиан связался с «Орлиным гнездом». Рауффа он застал за завтраком:

– Ни о чем не беспокойся, занимайся делами, – уверил его приятель, – мы с Адольфом проведем отличный день, сходим на берег, разожжем костер… – в трубке послышался лай филы. Макс насторожился:

– Аттила, кажется, беспокоится. Он обычно не подает голос, без дела… – обергруппенфюрер отогнал от себя эти мысли:

– Лает и лает, ничего особенного. Он, в конце концов, собака… – овчарки охранников, в госпитале и физической лаборатории, тоже завывали и скулили. Псы рвались с поводков, солдаты еле их удерживали. Провожая Максимилиана, начальник особого отделения больницы заметил:

– Резко изменилась погода. Тучи рассеялись, вышло солнце, после долгой метели. Животные на такое всегда реагируют, впрочем, как и люди… – и Эмма и Муха еще спали. Макс решил вернуться в больницу после испытания системы радиоуправления. Он одевался в пустой палате: