Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том второй

– Пьер, – мягко ответил собеседник, – он верит королю.

– Очень зря, – буркнул Корнель.

– Я предупреждал еще месяц назад, что герцог Альба не потерпит помощи адмирала защитникам Монса. В Нижних Землях все ждут, что Колиньи освободит их от испанского владычества.

Мужчина молчал. Корнель вздохнул:

– Гийом, есть риск, и есть безрассудство. Вы сейчас занимаетесь именно безрассудством. Я везу герцогу Альбе письма папы Григория. Давай, я их тебе прочитаю. Может быть, тогда ты мне поверишь?

– Я постараюсь что-то сделать, – Гийом Ле Тестю устало потер лицо: «Я увеличу его охрану. Спасибо, Пьер».

– Увеличь, – посоветовал Корнель: «Но лучше, чтобы его вообще здесь не было».

Мужчины вглядывались в слабые огоньки на том берегу реки.

– Тишина какая, – сказал Гийом.

– Ненадолго, – ответил Корнель: «Помяни мое слово».

– Прекрасная была свадьба, – Корнель налил себе вина: «Ее величество королева Наваррская будет очень счастлива».

Генрих Анжуйский и герцог Гиз переглянулись:

– Пьер, – сказал Гиз, – вас не затруднит взять несколько писем к герцогу Альбе? Вы когда собираетесь ехать?

– Завтра к вечеру. Разумеется, ваша светлость, – спокойно ответил мужчина, – с радостью возьму.

– Завтра к вечеру, – герцог Анжуйский погладил шелковистую голову собаки: «Пьер, вам придется задержаться в Париже на несколько дней».

– Почему? – недоуменно спросил Корнель.

– Потому, что городские ворота сейчас, – Гиз взглянул за окно, – закрываются.

– На сколько, ваша светлость? – еще более спокойно поинтересовался Петя.

– Пока в Париже не останется ни одного гугенота, – отозвался Генрих Анжуйский. Он кинул гончей кусок заячьего паштета:

– Да, моя прелесть, – проворковал он – я знаю, как ты его любишь.

– Добрые парижские католики получили оружие. Пойдемте, Пьер, – Гиз встал, – я передам вам послания и выпишу охранную грамоту. В Лувре вас никто не тронет, но мало ли что может случиться.

– Возвращайся, Анри, – велел герцог Анжуйский: «Надо еще кое-что обсудить».

Гиз протянул Корнелю пачку писем:

Размашисто подписав лист, он посыпал чернила песком:

– Держите грамоту, но я бы на вашем месте сидел здесь. В Лувре безопаснее. Герцог Альба расстроится, если убьют его личного посланника.

– Меня сложно убить, ваша светлость, – синие и голубые глаза на мгновение скрестились.

– Я наслышан, – ухмыльнулся Гиз: «Месье Корнель, когда зазвонят колокола на церкви Сен-Жермен-л’Оксеруа, не суйтесь, куда вас не звали, хорошо?»

Коротко поклонившись, Петя вышел.

– Швейцарские гвардейцы получили список с именами тех, с кем надо покончить в первую очередь, – герцог Анжуйский рассматривал ногти: «Когда все закончится, я приму ванну и высплюсь. С тех пор, как в Париж понаехала гугенотская шваль, здесь стало нечем дышать».

Гиз взглянул в карие глаза брата короля: «С Колиньи я разберусь сам, я должен отомстить за отца. Я уверен, что адмирал организовал его убийство».

Генрих Анжуйский помолчал: «После покушения он не встает с постели. Рана неопасная, но адмирал не собирается рисковать».

Герцог Гиз выругался:

– В следующий раз, Анри, когда захочешь кого-то убить, предупреди меня. Я бы нашел лучшего арбалетчика, чем дурак Моревель, хоть он и состоит на моем жаловании. Стрелять с близкого расстояния, и попасть только в руку!

– Он бы попал куда надо, если бы не проклятый Гийом. Из-за него к адмиралу было не подобраться, он не доверяет никому, кроме себя. Когда Моревель выстрелил, Гийом оттолкнул Колиньи.

– Почему эта сволочь не сгнила в тюрьме? – зло сказал Гиз: «Какого черта твой брат его выпустил?»

– Колиньи за него попросил, – устало ответил Генрих Анжуйский.

Гиз улыбнулся:

– Тогда начнем с Гийома. Адмирал лежит, с ним будет проще расправиться.

– Анри, – герцог помолчал, – что делать с моим новым родственником?

– Твой новый родственник, спасая свою шкуру, перейдет обратно в католицизм раньше, чем ты успеешь моргнуть глазом, – хмыкнул Гиз:

– Не надейся, ваша семья от него долго не избавится. Я написал Альбе, что надо создать лигу верующих. Мы освободим Францию и Нижние Земли от протестантской ереси.

– Мой брат тебя не поддержит, – задумчиво сказал герцог Анжуйский. «Он заперся в комнатах и велел позвать его, когда все закончится».

Гиз наклонился к уху герцога: «Поэтому Франции нужен другой король, ваше высочество».

Генрих Анжуйский кивнул.

Он слишком поздно услышал колокола церкви Сен-Жермен Л’Оксеруа. Возня с письмами занимала много времени. За последний год Петя набил руку, но все требовалось делать тщательно.