Константин Петришин - Заговор жрецов

– …А все начиналось прекрасно… – тихо, словно для себя произнес Николай II.

…15 марта 1898 года Китай подписал договор, согласно которому двадцать тысяч русских солдат вошли в два приобретенных Россией тепловодных порта – Дальний и Порт-Артур.

Семью годами раньше он, Наследник русского престола, вбил первый клин в будущее полотно железной дороги, начинающейся во Владивостоке в нескольких метрах от Японского моря.

Затем был заключен контракт с правительством Китая о совместном строительстве Китайско-Восточной железной дороги.

Новая железная дорога открывала путь от Читы на восток через Харбин и соединялась с дорогой Владивосток-Хабаровск у Никольска-Уссурийска. Открывался путь России в огромную страну Маньчжурию и к главной военно-морской гавани – Порт-Артуру!..

Это была самая крупная в мире железнодорожная магистраль, охраняемая сибирскими казаками. И хотя они наряду с русскими флагами носили китайские бунчуки, всему миру стало ясно: Россия вышла к берегам Тихого океана!..

Николай снова медленно заходил по кабинету. Так было легче думать.

Что же произошло?.. Где, когда и в ком он ошибся?.. Эти мысли постоянно возвращались к нему и не давали покоя ни днем, ни ночью.

План, который он утвердил еще два года тому назад, предусматривал постоянное наращивание русских войск на Дальнем Востоке и сосредоточение их тремя группировками. Первой – в Ляояне, второй – в Приморске, третьей – в Харбине. В случае крайней необходимости из Сибири и Европейской части России могли перебрасываться дополнительные части.

Время работало на Россию. И хотя Япония тоже наращивала свою военную мощь, вела она себя осмотрительно. Все изменилось после 12 октября 1903 года, когда на пост заместителя начальника генерального штаба Японии был назначен пятидесятидвухлетний губернатор Формозы барон Кодама Гентаро. Хладнокровный и жестокий он сразу потребовал для себя особых полномочий.

С приходом в генштаб Кодама Гентаро заметно активизировалась военная разведка Японии на всем Дальнем Востоке.

В ответ на это военное ведомство Куропаткина ввело при главном штабе лишь одну должность специалиста по разведке.

Вспомнив сейчас об этом, Николай II подумал: «Поражения учат, но только не нас».

Он поднял голову, посмотрел на портрет Александра III и даже вздрогнул. На Николая смотрели суровые, словно живые глаза прародителя.

«И он меня осуждает», – мелькнуло в голове испуганная мысль.

Николай II, вдруг, вспомнил, как однажды отец в присутствии его и брата Георгия говорил генералу Данилевичу: «…Ни я, ни Мария Федоровна не желаем делать из них оранжерейных цветов. Они должны хорошо молиться богу, учиться, играть, шалить в меру. Спуску не давайте, спрашивайте по всей строгости законов, не прощайте лени в особенности. Если что, то адресуйтесь прямо ко мне, а я знаю, что нужно делать. Повторяю, что мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные русские дети. Подерутся – пожалуйста. Но доносчику – первый кнут. Это мое первое требование…»

Отцовские слова Николай II запомнил на всю жизнь и старался не гневить бога, воспитывать также и своих дочерей ни в чем не делая им поблажки.

Неожиданное признание супруги в том, что у них может появиться еще ребенок, и она очень хочет наследника, заставило Николая II быть еще сдержаннее и не гневить ни бога, ни людей.

«Династия Романовых, – подумал он, – дала России великих государей Алексея Михайловича, Петра Великого, Катерину II, Александра I, Николая I, Александра II и, наконец, Александра III.

Неужели пришло время, когда для России нужна будет искупительная жертва?..»

Николай II почти с ужасом представил себе будущее России: либо европейский либерализм, либо, еще хуже, европейский марксизм.

Николай II перевел взгляд на часы. Стрелки показывали без четверти двенадцать.

Он подошел к столу, сел и подвинул к себе стопку бумаг. Это были письма, рапорты, доносы министерств и других высокопоставленных вельмож друг на друга, которые Фредерикс регулярно клал ему на стол.

Николай II не любил читать доносы, хотя Фредерикс советовал это делать, уверяя, что от их чтения можно больше узнать о своих подданных, нежели от них самих.

На глаза попала бумага за подписью Плеве. Он сообщал о растущем недовольстве Святого Синода принятыми мерами Правительства по обеспечению веротерпимости в России.

Николай II знал, о чем идет речь. Год тому назад Правительство утвердило несколько решений, призванных ослабить государственное давление на не православных и старообрядцев.