Роман Рассветов - Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая

Проснулась она от громкого плача Марии. Голова была страшно тяжёлой, болели глаза, будто в них сыпанули горсть песка. Светлана слезла с печи, подошла к плачущей Марии, молча села рядом, долго смотрела на её вздрагивающие плечи, потом тихо сказала:

– Простите меня… что так получилось… Я не знала, что у него другая семья. Он ни разу не сказал об этом, никогда, ни слова! – Мария подняла голову, посмотрела Светлане в глаза:

– Это на него похоже, он и мне про вас ничего не говорил… Тоже, ни слова…

– Вы не беспокойтесь, я скоро уеду, – торопливо проговорила Светлана и, вдруг, замялась, покраснев. – Вот… только… денег у меня почти не осталось… Не знаю, что делать, у кого одолжить…

– Придёт… кормилец… домой, вот пусть и решает, что делать! – Зло сказала Мария, вспомнив, как тихо прикрыл дверь за собой Владислав, уходя утром.

Метель стихла. Прояснилось небо. Выглянуло солнце. Оно висело низко над горизонтом бледным холодным шаром, навевая тоску. Владислав брёл домой, медленно переставляя ноги, как на казнь. Более противного дня у него в жизни, наверное, не было. «Допрыгался, доигрался, сволочь! – Зло ругал он самого себя. – Что теперь делать? Оставаться? Уезжать? Захочет ли ещё Света жить-то со мной?» – Он прекрасно знал её гордый характер, знал с детства, когда ещё мальчишкой, дружил с нею в свои приезды в Ашхабад. «А Мария, сыновья? Как их бросить? Это ж, мои сыновья! А Мила не моя дочь? И ещё ребёнок у Светы будет… – Владислав даже застонал от этих мыслей. – Хоть голову в петлю суй… Допрыгался, гад, допрыгался!»

Солнце спряталось. День угасал. Темнело. Вот и их хата. Тускло светилось оконце от света керосиновой лампы. Владислав подошёл к входной двери и остановился, не в силах открыть дверь, дрожали руки, ноги будто онемели. Владислав посмотрел на свои вздрагивающие пальцы и усмехнулся, подумав: – Будто кур воровал! Эх, была-ни была!» – Он толкнул дверь и вошёл в хату. Глаза женщин впились в него. Владислав обвёл всех взглядом.

– Добрый вечер! – сказал тихо, опуская голову. В ответ – молчание. Мария готовила ужин. Светлана сидела на лавке и покачивала ребёнка на коленях. Глаза у обеих женщин были красные и опухшие.

«Ревели целый день», – сделал вывод он.

Мария несколько раз коротко взглядывала на него, собираясь с духом, громко и сильно билось сердце.

– Что ты думаешь делать дальше, Владислав? – Вздрагивающим голосом спросила Мария.

– Не знаю, – буркнул в ответ он, пожав плечами.

– А кто знать будет за тебя? – Взвинтила тон Мария. – Я, что ли? – Светлана вздрогнула и побледнела. «Ещё из дома попросит.» – Тоскливо подумала она.

– Не кричи, пожалуйста, – попросил Владислав. -И без этого тошно…

– Тошно ему! Зато нам – сладко! – Не выдержала Мария.

– Перестань, я сказал! – Владислав посмотрел на Марию такими глазами, что она сразу замолчала, только нож быстрее задвигался, очищая картофелину. Она, в сердцах, швырнула её в воду, обдав себе лицо и грудь брызгами.

– У Светланы нет денег на обратную дорогу, понял? – Сказала Мария, вытираясь полотенцем. – Нет, нет, не подумайте, ради Бога, что я вас гоню, но, надо же что-то делать! – Торопливо добавила она, заметив испуганный взгляд Светланы.

– И за себя решай, хочешь, оставайся, хочешь, уезжай! Я силой тебя держать не собираюсь, жили два года без тебя, и дальше, как-нибудь, проживём! – У Марии задрожали губы и выступили на глазах слёзы.

«Хоть ты из дому беги!» – Тоскливо подумал он. На душе так было противно и гадко, что к горлу подступала тошнота.

Ужинали молча. Взгляды всех упирались в стол. «Хорошо ещё, что мама ушла, – подумала Мария.– Запилила бы совсем!» Сыновья молчком сидели рядышком на кровати.

Ночью Владислав долго не мог уснуть, лежал на спине, вытянув длинные ноги, чувствуя холод деревянного пола, перебирал в уме соседей, прикидывал, у кого можно одолжить денег на дорогу, не знал, как поступить самому. «Что же мне делать? Что?» – Билась в голове мысль. Получалось так, что обе они, и Мария, и Светлана, были одинаково дороги ему, каждая по-своему. Он любил невысокую, крепкую фигурку Марии, её большие синие глаза, особенно, когда в них светилась ласка… И Светлану он любил, как ни странно, и не знал, кого больше… Он любил её смуглое по-восточному лицо, тёмно-карие, как спелые вишни, глаза, и, такие же яркие, губы, её тонкую, гибкую, как лоза, фигуру.

«Что же мне делать-то, а?» – Подумал он опять и изо всех сил стиснул зубы, еле подавив в себе стон. Лежать на шубе было жёстко, тянуло холодом от пола. Так он и проворочался без сна до самого рассвета… Днём Владислав пытался одолжить у нескольких мужиков деньги, но получал отказы. Все говорили ему, что таких больших денег у них нет, да и откуда их взять-то при теперешней жизни… Владислав замучился совсем, пока доработал до вечера, душила злость на самого себя, на свою незадачливую жизнь, на то, что он совсем чужой для этих людей, даже денег боятся одолжить, не верят ему. Вечером он шёл домой, чувствуя, как при каждом шаге очень сильно ноет поясница от бесконечного шкурения брёвен. Кора от мороза намертво спаялась с брёвнами, шкурить было очень трудно и медленно. «Летом можно пять брёвен ошкурить за то время, как сейчас одно!» – подумал он и плюнул от злости. На душе было противно, до тошноты, он представил себе, как осуждающе взглянет на него Мария, как появится в её глазах презрение, когда она узнает, что денег он так и не достал. «Да ладно, и чёрт с ней, пусть думает, что хочет! Как будет, так и будет.» – Решил Владислав.