Роман Рассветов - Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая

«Теперь ваша очередь, падлы!» -Подумал он, скрипнув зубами, уже не боясь, что бандиты проснутся, пошёл к кровати, на которой два десятка лет спали они с Франей. Оглушительно загремела длинная очередь.

– Получайте! Жрите! Сдохните! – Орал во всё горло Дубра, в упор всаживая в ненавистные морды бандитов все пули, которые были в рожке автомата… Потом отшвырнул его, чувствуя, что ноги не держат его, сел прямо на пол и заплакал, размазывая грязными кулаками слёзы по лицу, чувствуя, как тает в груди мучительная боль, сжимавшая сердце…

…Владислав молча опустился на табуретку, уронил безвольно руки на колени. Мария, чистившая к ужину картошку, взглянула на него и испугалась. У него было такое бледное и угрюмое лицо, что ей стало не по себе.

– Что случилось? – Тревожно спросила она. Владислав вытащил из кармана сложенную в несколько раз газету, развернул её.

– В Ашхабаде произошло страшное землетрясение, – глухо проговорил он, – очень много жертв… На, почитай… Мария вытерла руки и торопливо побежала глазами по строчкам.

– Ужас какой! – Пробормотала она, кончив читать, и посмотрела на Владислава.

– Неужели и тётя Стася с дядей Костей погибли? – С болью вырвалось у Владислава.

– Если мы могли бы знать? – Сочувственно проговорила Мария.

– Надо немедленно писать письмо! – Вскочил на ноги Владислав. Он нашёл кусок обёрточной бумаги, вытащил из кармана огрызок карандаша и стал торопливо писать…

…Шли дни, ответа всё не было. Владислав разными путями доставал газеты, прочитывал скупые строчки про Ашхабад, мучился неизвестностью. И вот, наконец-то, пришёл ответ. Владислав дрожащими руками разорвал конверт, вытащил письмо, написанное на желтоватой бумаге и тоже карандашом: «Добрый день, уважаемый родственник Стаси! Получила от Вас письмо, но извините, что сразу не ответила. Во-первых, оно мне попало не сразу, а здесь своё горе, убита этим горем. Вы слышали про Ашхабадское землетрясение… Да, это была небывалая трагедия… Города, как такового, нет… Весь разрушен, жертв – очень много, и в их число попали, и Стася, и Константин Алексеевич. Их никто не приходил спасать, по-видимому, их сразу убило. Они лежали на кровати, не бежали, как многие. С их двора осталась Вера Николаевна с дочкой. В общем, жертв много, уму непостижимо, какое несчастье постигло Ашхабад. Вещи приходили забирать, кажется, брата жена. Откопали их солдаты. Хоронить, никто не хоронил. Мой муж возил нашу маму и взял их отвёз. Кладбище уже не принимало покойников. Пришлось их хоронить в братской могиле, да и то, с трудом, тоже не принимали, пришлось дать по знакомству, сами понимаете, а то пришлось бы долго ждать. Лето… Жара… Вот и всё. Всего Вам наилучшего! Соседка Стаси, может, слышали, Надежда Ивановна. Наш адрес: Ашхабад, ул. Гоголевская, д. 12. Борисовой Н. И. (Письмо подлинное. Автор.)

Владислав долго смотрел на карандашные строчки, не в силах поверить прочитанному… согласиться… Перед глазами стоял Ашхабад, тот, прежний, которого больше нет, целый и невредимый, красавец Ашхабад… А теперь там только груды развалин… Хорошо ещё, что лето, тепло, что к зиме успеют, более-менее, построить, хоть временное, хоть какое-то, жильё, чтобы у людей была крыша над головой… Он представил себе лежащие на кровати, раздавленные рухнувшими стенами, тела тёти Стаси и дяди Кости… Их больше нет… Никогда больше он не обнимет, не поцелует их… На глаза Владислава навернулись слёзы, поплыли карандашные строчки… Бог ты мой! А, ведь, и моё тело могло точно так же лежать там…» – внезапно подумал он, по спине мурашки пробежали… Он вздрогнул, мотнул головой, прогоняя эти мысли.

– Машенька, – осторожно спросил он, когда они уже лежали в постели, – может, мне съездить туда, посмотреть, хоть, на могилку, а?

– Володя, я прекрасно понимаю тебя, поверь, мне очень жаль твоих родственников, но, ведь это – так далеко, где взять деньги на это? – Грустно сказала Мария, прижимаясь к нему. – Может, в будущем, когда станем побогаче… А пока… сохрани в сердце память о них…

– Деньги! Проклятые деньги! – Скрипнул зубами Владислав. – Когда же наступит такое время, что не надо будет трястись над каждым рублём!

– Успокойся, Володя, прошу тебя, – шептала Мария, обнимая его и прижимаясь к нему своим горячим телом. – Самое главное, что ты – жив! Ты вовремя оттуда уехал! Счастливчик ты по жизни! Ей Богу! Всю войну прошёл, не убило тебя и, даже, ни разу, серьёзно не ранило, – шептала она, страстно целуя его, – я так счастлива, что ты вернулся ко мне… Может, это моя тоска спасла тебе жизнь? То, как я шептала по ночам: – Володенька, вернись! Слышишь, вернись! – Как ты думаешь, а?