Валерий Сергеев - Кёнигсберг 1761. Тайна русского поручика

Болотову, как, впрочем, другим русским студентам и офицерам, слушающим лекции сухощавого и сутулого приват-доцента Иммануила Канта по пиротехнике и фортификации, гораздо более интересно было внимать его рассуждениям, как философа. Идеи Канта, проскакивающие в сухих докладах, которые он читал тихим, бесцветным голосом, нередко оказывались подобны искрам, которые тотчас зажигали огонь дискуссий. Так, на одной из лекций была высказана мысль о том, что у человечества имеются всего два пути: вечный мир или вечный покой на кладбище. Это вызвало бурное обсуждение, к удовольствию самого приват-доцента, которому льстило внимание студентов к его научным размышлениям.

Так, в конце зимы, разгорячённый спором между русскими студентами, который разгорелся из очередной фразы Канта, Болотов решился подойти к нему лично.

Приват-доцент встретил его в своём кабинете. Был он невысок (152 см роста) и худощав, носил аккуратный парик, одевался в серый сюртук. Казалось, внезапное появление молодого русского офицера не смутило и не удивило его.

– Имею честь засвидетельствовать своё личное почтение…, – произнёс Болотов, глядя в большие, светлые глаза Канта. Былая уверенность как-то слишком уж быстро покинула его, и причина, из-за которой он осмелился зайти в кабинет приват-доцента, тоже где-то затерялась.

– Присаживайтесь и будьте как дома, – пригласил философ. – Хотите кофе? Я сам люблю кофе, но предпочитаю чай. Своим же гостям я непременно предлагаю именно кофе.

– С удовольствием, – ответил Болотов, но же с грустью подумал: «Интересно, захочет ли он угостить меня чем-то, после нашего с ним разговора?..»

Кант сложил стопку из нескольких книг и оставил их на краю деревянного, видавшего виды, стола.

– Я слушаю вас. Вы ведь служите в канцелярии нашего губернатора. Приятно сознавать, что и военный человек проявляет интерес не только к своему непосредственному делу, но и желает больше узнать об окружающем мире…

Голос философа был тихим, но губы его дрогнули в улыбке. Он сам не спеша приготовил кофе гостю, который, наконец, набрался решимости.

– С раннего детства я страстно полюбил чтение, – начал Болотов. – Мною даже собрана немалая библиотека по краеведению, агрономии и ботанике, а также иным естественным наукам и философии. Пусть военная служба порой и затрудняет для меня живое общение с просвещёнными и умудрёнными опытом людьми, но, если я остаюсь один на один с книгой, то никогда не чувствую себя одиноким!

Брови над глазами его собеседника резко взметнулись вверх.

– Да, книга заставляет нас думать, переосмысливать и сочувствовать… Читать полезно в любое время дня или ночи. Alit lectio ingenium (21). Это дисциплинирует наш ум, обогащает его знаниями, стимулирует память и творческие способности. Серьёзное чтение – неторопливое и важное занятие, точнее заметить – труд. Но на каждый час чтения, должно приходиться не менее двух часов обдумывания, только тогда от него будет максимальный прок.

– Я всё прекрасно понимаю, уважаемый господин приват-доцент. Кроме того, и сам пытаюсь делать некоторые выводы, даже веду дневниковые записи, кои считаю существенными для последующей моей практической и хозяйственной деятельности. А, возможно, немаловажными и для потомков…

Кант понимающе кивнул головой.

– Мне знакомо нетерпение молодости, господин офицер, жажда познаний, исследований и открытий. В ваши годы я сам был таким же кипучим, теперь же стал намного сдержанней в словах и желаниях. У меня появилось правило: сначала смотри на самого себя и внутрь себя, а лишь затем – вокруг себя! Тем не менее, любые непраздные размышления полезны. Правда, один глядит в окно и считает ворон, а у другого при этом в голове происходят удивительно важные и интересные процессы. Только вот не каждому дано положить их на бумагу: ведь исписать белый лист всё равно, что истоптать первый снег! Жалко и страшно… Не всем дано, но многим хочется донести до других людей свои мысли. Я не первый, кто считает, что творческие изыскания – самое большое наслаждение в жизни. Они сближают нас не с одним человеком, как, например, в любви, а сразу со многими. – Кант задумчиво взглянул в узкое окошко, единственный источник света, если не были зажжены свечи. – По моему мнению, хорошо писать так же непросто, как печь добрый хлеб: тяжело и хлопотно, но нужно и крайне важно – ведь всё это даёт кому-то силы, поддерживает и питает чью-то душу. Однако, если отнестись к данному занятию недобросовестно, то можно отравить своего читателя или, в лучшем случае, вызвать несварение… Да и сам писатель похож на пекаря: он замешивает память с воображением, раскатывает тесто сюжетов, а потом лепит из него хлеба по своему образу и подобию…