Нелли Шульман - Вельяминовы. За Горизонт. Книга вторая. Том первый

– Я мог привести в пример и дядю Джованни с Лаурой, но Фрида упрямая, она в маму пошла… – Иосиф вспомнил о давнем поцелуе в тель-авивском пансионе:

– Лаура не отличила бы меня от Шмуэля, – озорно подумал он, – тем более, что она давно по нему вздыхает. Даже в Рим не поленилась притащиться вслед за ним… – зная брата, он был уверен, что Лауре ничего не светит:

– Шмуэль не нарушит обеты ни ради нее, ни ради кого-то еще… – пройдя через крутящуюся дверь, он заметил засевшую в углу парочку:

– Ферелли тоже значится в досье тети Марты, – хмыкнул Иосиф, – а к ней на карандаш зря не попадают… – за Еву он не беспокоился:

– Пока она работает, она не будет отвлекаться. Шмуэлю я велел воспользоваться служебным ходом. Он отведет ее в кафе, поболтает с ней, а потом появлюсь я…

Поправив пасторский воротничок, изобразив на лице улыбку, Иосиф направился к столику Черного Князя.

Изящный палец со свежим маникюром цвета спелой малины уперся в черно-белую фотографию. Ева погладила тугие кудряшки маленькой девочки с моделью самолета в руках:

– Одетт, – ласково улыбнулась девушка, – она хочет стать пилотом. У нее, бедняжки, была оспа… – Ева погрустнела, – к сожалению, пока программа вакцинации очень ограничена. Маргарита мечтает избавить от оспы Африку, а я займусь Индией… – она перевернула страницу Life:

– Мы в бидонвиле, – Ева вздохнула, – пока не попадешь в трущобы, и не представляешь, что в наше время, в столице независимой страны, люди живут в таких отвратительных условиях… – она встряхнула красивой головой:

– Все из-за грязи, – жестко сказала Ева, – из-за отсутствия проточной и питьевой воды, из-за примитивной канализации. То есть канализации вообще нет, – девушка поморщилась, – нечистоты вывозят на тачках, как в средние века…

За соседним столиком светлого мрамора со значением покашляли. Полуденное солнце сверкало в бокалах шампанского. В баре Ludovisi пахло женскими духами и дорогим табаком. Шмуэль сразу сказал:

– В Harry’s Bar тебе прохода не дадут, в заведении вечно болтаются папарацци… – Ева благодарно кивнула, – но есть местечко за квартал отсюда, на виа Эмилия… – оглядев патронов, Ева поняла, что в баре сидят только римляне:

– Так и есть, – весело согласился священник, – туристы ходят туристскими тропами, на задворки виа Венето они не заглядывают… – он чиркнул спичкой перед ее сигаретой:

– В любом случае, пошла последняя оживленная неделя в городе. В конце августа Рим погружается в кому… – отец Кардозо подмигнул ей, – большинство ресторанов закрывается на каникулы… – Ева ощущала на себе взгляды мужчин:

– Но почти все патроны сидят с подружками, или приятелями… – светловолосый юноша в углу держал спутника за руку, – здесь ко мне никто не пристанет… – по мнению Евы, итальянцы много болтали и мало делали:

– На улице мне все кричат «Белиссима», – смешливо призналась она кузену, – но дальше криков римляне не двигаются… – Шмуэль развел руками:

– Здесь так принято, но вообще они очень семейные люди. Обед у родителей по воскресеньям, жена, малыши… – он отпил кофе, – но они не могут не сделать комплимент красивой девушке… – Шмуэль заставлял себя не смущаться. Не желая маячить у стойки портье, он передал записку для брата через отельного мальчика:

– Я предупредил его, что мы пойдем в этот бар… – Шмуэль усадил девушку на скутер, – он сейчас работает, но он к нам присоединится… – Ева окинула взглядом его джинсы и рубашку поло:

– Вы поменялись одеждой, – утвердительно сказала девушка, – я удивилась, что он пришел в костюме. Он редко надевает пиджак… – Шмуэль отозвался:

– В Израиле костюмы не носят даже политики. Мой скутер он тоже забрал… – священник завел чихающий двигатель, – это монастырская машина, ровесница его святейшества… – Ева по-девичьи хихикнула. В баре он отказался от выпивки:

– Пятница, – развел руками священник, – в посты вино тоже не принято, я даже не курю по пятницам… – Еве принесли шампанское:

– Как в Шабат, – она искоса взглянула на Шмуэля, – мы с вами можем поговорить на иврите, кузен. Я училась в классах при синагоге ребе Шнеерсона в Бруклине, я знаю иврит и идиш… – отец Кардозо немного покраснел:

– Я помню, кузина, еще с Израиля. Вам тогда было тринадцать лет, а мы с Иосифом служили в армии… – в тринадцать она носила потрепанные шорты и серую майку с пятнами морской соли:

– Нас отпустили в увольнительную ради визита родни, – Шмуэль вдохнул горячий ветер израильского лета, – папа с мамой отвезли нас на пляж… – они жили в палатках и жарили рыбу на костре: