Нелли Шульман - Вельяминовы. За Горизонт. Книга вторая. Том первый

– Дома все в порядке, дети в лагере, в горах Кэтскилс. Аарон пишет, что у него все без изменений… – на второй номер Еве пришлось звонить несколько раз. Она предполагала, что Дате спит:

– Она предпочитает работать над ролью по ночам. Она заканчивает на рассвете и валится в постель, как подстреленная. Однако сейчас в Америке вечер… – кузина ответила ближе к полуночи. Томный, хрипловатый голос, казалось, щекотал Еве ухо:

– Она так звучит, когда она дома, в семье, – хмыкнула Ева, – отдых пошел ей на пользу… – Хана весело сказала:

– Я выходила на лодке в залив. Здесь солнце, словно в твоей любимой Африке. Я сижу под тентом, но все равно немного загорела… – услышав о смерти Монро, кузина помолчала:

– Здесь нет газет, телевизора и даже радио. Я… – она оборвала себя, – я поговорю с…

Щелкал фотоаппарат, Ева вспомнила:

– Она так и не сказала, с кем поговорит… – она коротко бросила через плечо: «Без комментариев». Фотограф опустил камеру:

– Очень хорошо, – девица в узких брюках, в легкомысленной блузке, подскочила к Еве с чемоданчиком косметики, – остались вечерние наряды, и мы закончим… – девушка закатила глаза:

– Опять тюрбаны… – фотограф развел руками:

– Что поделаешь, Сен-Лоран показал весной костюм с тюрбаном и все сошли с ума… – на локоны Евы пристроили тюрбан, отороченный кружевом:

– Хоть сейчас на аудиенцию к папе… – одобрительно сказал фотограф. Девица взялась за холщовую занавеску, Ева хихикнула:

– Не в этом платье, Витторио… – шелк облегал фигуру, едва поднимаясь на почти несуществующей груди. Вырез заканчивался где-то на талии:

– Иначе кардиналам придется опять собирать конклав, – девица выдула пузырь жвачки, – его святейшество не перенесет такой аудиенции…

Краем глаза Ева увидела в большом окне, выходящем на Виа Венето, знакомую фигуру:

– В костюме пришел, – удивилась девушка – обычно он костюм не носит. Но все равно ему придется подождать… – штору отдернули. Парни за барьерами умоляюще закричали:

– Витторио, один кадр! Витторио, не жадничай, ты тоже начинал на нашем месте… – охранники со значением повели плечами, фотограф вскинул камеру. Черный шелк струился по телу, покачивался тюль на тюрбане. Вскинув острый подбородок, Ева независимо пошла вперед, цокая высокими каблуками.

Шмуэль считал всю затею чистой воды авантюрой, о чем он и сказал брату за скромным завтраком на монастырской кухне.

Иосифу хода в обитель не было. Капитан Кардозо снял по французским документам номер в дешевом пансионе неподалеку. Шмуэль, хоть и был иезуитом, но обретался под крылом траппистов, в аббатстве Тре Фонтане.

Он варил кофе на закопченной плитке. Иосиф, вытянув длинные, загорелые до черноты ноги, в шортах хаки, восседал на широком подоконнике. Старший брат ухитрялся одновременно курить и щелкать хорошо знакомые Шмуэлю соленые тыквенные семечки.

Иосиф никогда не появлялся в Риме с пустыми руками. Он привозил младшему брату пакеты семечек с рынка Кармель, остро пахнущий заатар, приправу из горных трав. Отец Кардозо получал лучшую арабскую тхину, банки со жгучим йеменским жугом и сочные фиолетовые оливки:

– У вас не оливки, а какое-то… – капитан Кардозо не стеснялся в выражениях, – ваши хваленые сицилийцы только портят продукт… – Шмуэлю доставалось домашнее оливковое масло в бутылке зеленого стекла и даже овечий сыр из Кирьят Анавим:

– Сыр свежий, я забрал у мадам Симоны пакет перед отъездом… – Иосиф вытащил из саквояжа свернутый в трубку армянский лаваш, – спасибо Эль-Аль, за три часа полета зелень не завяла… – брат даже протащил через границу баклажаны:

– Побалуешь меня икрой, – велел он Шмуэлю, – там, куда я направляюсь, кроме козлятины и проса, ничего не дождешься…

Иосиф, разумеется, не мог ничего сказать брату о цели поездки. Он ловко плюнул шкурками семечек в блестящий скутер отца Кардозо. Веспу цвета голубиного крыла, с сиденьем кремовой кожи, прислонили к стене трапезной. В августовском солнце щебетали ласточки, вьющиеся над черепичной крышей аббатства:

– Там будет еще жарче… – Иосиф стер пот со лба, – опять я возвращаюсь в Африку…

Тетя Марта, Каракаль, в июле посетила Израиль. Официально считалось, что тетя приехала проводить Фриду в армию. Сестра пока заканчивала курс молодого бойца:

– Ее Эмиль тоже обучается, – весело сказал Иосиф брату, – папа спит и видит, как они поставят хупу через три года… – Эмиль Шахар-Кохав собирался податься в военные летчики: