Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй

– Это почему еще… – девушка наклонилась над ним, рассыпав вороные, спутанные волосы:

– Потому, – Данута поцеловала его в нос, – что нельзя быть красивым таким… – она улыбалась, – девушкам не нравится, когда все смотрят на их молодого человека… – Павел притянул ее к себе:

– Ерунда. Все смотрят только на тебя… – он в который раз пообещал себе:

– Я ее найду, не знаю, как, но найду, даже если ради этого придется делать вид, что я лоялен СССР и писать про чека… – рассказ про доблестного чекиста Павел настрочил в шутку, когда Надя пожаловалась, что в СССР никто не пишет на манер Яна Флеминга:

– Это вам не майор Пронин, – девушка помахала ярким томиком на английском языке, – от Пронина хочется зевать, а Бонда не закроешь, пока не дочитаешь до конца… – Павел в ответ провозгласил:

– У нас появится свой Бонд, советский Бонд… – в «Юности» похвалили рассказ о московском сироте, потерявшем родителей, пришедшем шестнадцатилетним парнем на работу в ВЧК.

У Павла имелись большие планы на героя:

– Это опубликуют, – мрачно подумал он, – а «Полигон» останется в ящике стола. Никто не напечатает повесть о том, как Советский Союз ради создания атомной бомбы принес в жертву жизни сотен людей… – Павел был уверен, что родители Марты, кем бы они ни были, погибли именно так. Он очнулся от неуверенного голоса парня:

– Простите, товарищ, как проехать на Красную площадь? Мы гости столицы, хотели посмотреть мавзолей Владимира Ильича… – Павел незаметно скривился:

– Половину Прибалтики выслали в Сибирь, немцев отвезли в товарных вагонах в Казахстан, а они притащились в Москву поклоняться мумии фараона. Правильно Аня говорит, то есть в Библии написано, должно пройти время, пока вымрут все, кто родился в рабстве… – юноша сухо ответил:

– Выйдете на улицу Горького, сядете на любой троллейбус в сторону центра. Извините, я тороплюсь… – несмотря на субботний день, троллейбус Павла был забит:

– Провинция за колбасой приехала, – он галантно пропустил к свободному месту худенькую женщину в ватнике и сером платке, – у нее при себе тоже авоська… – женщина сунула в карман ватника матерчатую сумку, – в Можайске, наверняка, магазины пустые…

Сойдя с троллейбуса у бывшей Алексеевской больницы, Павел гуляющей походкой направился к Патриаршим прудам. Гастроном на углу еще не открыли, но у входа скопилась небольшая очередь:

– Еще десять минут, – он заметил давешнюю тетку из троллейбуса, – точно, она решила прямо к открытию подойти. В училище говорят, что у нас хороший магазин… – Павел и сестры не переступали порога гастронома:

– Нам все привозят на дом… – потянув тяжелую дверь подъезда, он насторожился, – странно, почему вахтеров, то есть гэбистов, нет на месте… – он и не думал разворачиваться и отправляться на Арбат:

– Во-первых, нельзя бросать Аню, а во-вторых, меня найдут и на Арбате. У комитета есть адрес Витьки, они знают, что мы дружим. Инструменты я держу в тайнике, но гэбисты не поленятся вскрыть полы… – взбежав на третий этаж, он обнаружил настежь распахнутую дверь квартиры. На полу разбросали одежду. Павел обвел глазами гостиную:

– Где портфель с ротапринтом и учебником… – он замер. Опустившись на колени, юноша аккуратно коснулся неподвижных мопсов. На первый взгляд, собаки дремали:

– Они похолодели… – Павел почувствовал влагу на ресницах, – Аня с Надей никогда бы не повезли их в ветеринарную лечебницу. Они хотели, чтобы Пьеро и Арлекин оставались дома до конца… – на Дальнем Востоке и в интернате, кто-то из мопсов непременно приходил в кроватку Павла:

– Он лизал мне щеку, я утыкался в него носом и засыпал. Он был теплый, он сопел мне в ухо… – Павел услышал сзади небрежный голос:

– Они не страдали, гражданин Левин. Старые собаки, им давно пора было сделать соответствующий укол… – товарищ Матвеев не успел больше ничего сказать. Согнувшись, он схватился за разбитый нос. Павел от всей души добавил ему по ребрам:

– Сука, – сказал он тихо, – подлая, мерзкая тварь. Где моя сестра… – его схватили за плечи, товарищ Матвеев кивнул:

– Наручники. Где ваша сестра… – он вытер кровоточащий нос накрахмаленным платком, – о том же самом я хотел спросить у вас, гражданин Левин. И спрошу, не сомневайтесь…

Саша распорядился: «В машину его».

На отчищенной от жира, сверкающей электрической плитке, шипела сковородка. По словам хозяйки дачного домика, не было смысла водружать большую плиту в тесном кухонном углу: