Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй

– И в биатлоне и в фигурном катании мы не обойдемся без медалей, товарищи. Наша цель – первое место в общем зачете… – комсорг участка щелкнул фотоаппаратом:

– Для истории, – весело сказал парень, – десять лет назад на строительстве прошла первая политинформация… – Теодор-Генрих старался не попадать под объективы приезжающих на стройку корреспондентов:

– Ладно, – успокоил он себя, сворачивая карту, – снимок дальше нашего местного листка не пойдет, если фото вообще получится. В любом случае, в апреле, когда потеплеет, мы двинемся дальше на восток, к Сахалину… – за окном засвистел гудок:

– Семь утра, начало рабочего дня… – Теодор-Генрих проверил свои часы, – через четверть часа мне надо сесть за руль… – бросив в рот конфету, дохлебав чай, он замотал воротник тулупа деревенским шарфом грубой вязки. На крыльце барака ему в лицо ударил ледяной вихрь. Нахлобучив на голову треух, оскальзываясь среди не расчищенных сугробов, юноша побежал к низкому бараку, где помещался гараж строительного управления.

Лыжам в кабине ГАЗ-53 никто не удивлялся. На трассе часто случались поломки, деревни и поселки отстояли друг от друга на десятки километров. В случае неисправности шофер должен был добраться до ближайшего телефона и вызвать ремонтную бригаду:

– Хорошо, что здешние районы телефонизировали до войны… – Теодор-Генрих аккуратно вел машину, – иначе в рейс приходилось бы брать рацию, как на стройках тридцатых годов…

О возведении Магнитогорска им рассказывал один из инженеров, приехавший на Урал по комсомольскому призыву:

– Он работал бетонщиком, отучился в институте, но потом его арестовали, правда, выпустили перед войной. Потом еще раз арестовали за плен, сослали… – юноша почувствовал тяжелую злость:

– У него украли десяток лет жизни, только он все равно ничего не понял… – инженер выступил на комсомольском собрании, где ребята обсуждали «Один день Ивана Денисовича»:

– Он сказал, что книга клеветническая и в лагерях сидели за дело. Тогда кто-то из парней крикнул, получается, что вы тоже попали в гулаг не просто так… – не отрывая руки от руля, юноша чиркнул спичкой, – а инженер ответил, что да, по молодости лет он якобы позволял себе контрреволюционные высказывания. Страна проклятых шарманок, как говорила мама…

Теодор-Генрих старался не думать о матери и вообще о семье. Дядя утверждал, что так лучше:

– Поверь моему опыту, милый мой, – сварливо сказал герцог, – ты пять лет в разлуке с домом, но у тебя есть Мария, а теперь и сын появился, – он подмигнул юноше, – а я здесь торчал в полном одиночестве, без надежды на возвращение… – Джон положил руку на книжку «Нового мира», привезенную Теодором-Генрихом в тайгу:

– Они, наверное, – герцог махнул в сторону Москвы, – волосы на себе рвут из-за того, что такое напечатали. Впрочем, у Никиты и волос нет, – смешливо добавил дядя, – но, как говорится, что написано пером, того не вырубишь топором. Эту повесть в России еще будут изучать в школах… – Теодор-Генрих поправил его «В СССР». Дядя вскинул бровь:

– В СССР как раз не будут, но СССР не вечен… – глядя на плотину Братской ГЭС, Теодор-Генрих не был так в этом уверен:

– Дядя считает, что мы еще увидим распад Советского Союза, – вспомнил юноша, – впрочем, чтобы увидеть хоть что-то, сначала надо выбраться отсюда.

Именно затем он и забирал дядю из тайги и вез в Тайшет. На пассажирском сиденье рядом с Теодором-Генрихом покачивалась кошелка с библиотечными книгами, русской классикой, с пакетами замерзших пряников и вафель. На заимке хватало меда и кедровых орехов, но Генрих хотел побаловать жену.

– Рождественский пост прошел, – он знал православный календарь, – ей такое можно. Она кормит, – Теодор-Генрих поймал себя на счастливой улыбке, – ей надо хорошо питаться… – на заброшенную заимку им указали в старообрядческом поселении на берегах реки Чуны. В деревню их не пустили:

– Марию пускают и Феденьку мы у них окрестили… – мальчика назвали в честь прадеда, – но в остальном старообрядцам с нами даже за одним столом есть нельзя… – жена принесла из деревни семена и разбила на заимке грядки:

– Ульи там стояли с послевоенных времен, – Теодор-Генрих вгляделся в указатель на шоссе, – а куриц, козу и лайку для охоты мы тоже достали в деревне… – их кормила тайга, но юноша всегда привозил из города муку, постное масло, кофе и папиросы для дяди. По дороге на восток они купили из-под полы на золотые десятки Хомутова хорошие тульские ружья: