Марианна Федорова - Игнач Крест

Услышав эту весть, Александра в ужасе перекрестилась, Устинья мелко затряслась и, опустившись рядом с Афанасием, стала молиться.

- Гонец Угэдэя велел нам пересесть на его заморенных лошадей, а сам взял наших. Поэтому вы меня так легко и захватили, - добавил пленный и невольно потер раненую щеку. - Ноян падал от усталости и решил сначала отдохнуть, а потом уже ехать дальше, - продолжал он. - Другие нояны сторожат его. Нас он отправил вперед, чтобы сообщить самому Бату об их приезде, но нам, как ты знаешь, не удалось выполнить его приказ: мой напарник погиб, а я в плену…

- Я не знаю, кто этот ноян, - взволнованно проговорил князь Андрей, - но кто бы он ни был, посланец великого хана везет повеление Угэдэя, и, может быть, в нем судьба Новгорода, да и самой Руси. Мы должны захватить их и добыть пайдзу. Надо с ее помощью попытаться перехитрить Субэдэя!

- А что такое пайдза, какой от нее прок? - поинтересовалась Александра.

- Пайдза - это золотая или серебряная дощечка, - ответил Андрей, - с изображением тигра или кречета. На пайдзе ханского гонца должна быть надпись: «Вечного неба силою, соизволением и могуществом великого хана Угэдэя. Кто не повинуется его повелению, тот преступник и умрет».

- Ты прав, князь. Надо торопиться! - поддержала его Александра.

Князь Андрей встал, коротко бросил Бирюку:

- Ты с одним охотником поедешь со мной. И ты тоже, - обратился он к Амбагаю.

- А мы двинемся прямо к Торжку, - сказала Александра, - попытаемся осуществить свой план.

- Хорошо, я найду твои следы по трупам врагов, - скривил губы в усмешке князь. Он низко поклонился Александре и добавил: - Береги себя, боярышня.

Голос у Андрея дрогнул, выдав было охватившее его волнение, которое он так хотел скрыть, но Андрей быстро вышел из подклети, по своему обыкновению ни с кем не попрощавшись, ни на кого не глядя, бросив только напоследок мимолетный, казалось бы ничего не выражающий, взгляд на Александру.

Уже в седле, когда они выехали из Игнатовки, Андрей спросил Амбагая:

- И много среди монголов таких, как ты, идущих за просветленным?

- Нет, пока немного. Но число их растет, и я забочусь об этом. С тех пор как Хай-юнь стал проповедовать это учение среди нас, не прошло еще двух циклов годов.

На берегу Мсты отряд остановился. Князь протянул Амбагаю саблю, лук и колчан и сказал:

- Возьми, если ты вернешься к своим без них, тебя казнят. Поезжай.

Молодой монгол изумленно посмотрел на него:

- Ты возвращаешь врагу оружие и свободу?

- Нет, - спокойно ответил князь, - я прощаюсь с другом. А хану Бату можешь сообщить, что гонец не замедлит прибыть по назначению. А теперь вперед, к Евстигнею! Указывай путь, - приказал он Бирюку.

И они крупной рысью двинулись по хорошо утоптанной тропе, вьющейся среди холмов.

Амбагай долго неподвижно сидел в седле, глядя на удаляющихся всадников. Потом пристегнул саблю, закинул за плечо лук и колчан и поскакал по льду реки в сторону Торжка.

Новгородцы встали и вправду с первыми петухами, оседлали коней, а на захваченных после боя посадили набитые соломой чучела, завернутые в холстины, как в плащи. На «головах» у них красовались монгольские шлемы или колпаки, с боков приторочены копья и ножны мечей. Снарядили несколько саней, в которые погрузили часть оружия, белые балахоны, горшки с греческим огнем, съестные припасы для себя и овес для лошадей и под водительством Александры отправились в дальний путь к Торжку, до которого оставалось еще около ста верст.

На прощание Устинья перекрестила каждого, тихонько причитая и даже слегка подвывая. Ведь с ними уходил и ее единственный сын Кузьма. Дарья стояла молча, не сходя с крыльца, глядя в ту сторону, куда направлялся отряд, и только раз перевела взгляд на рыцаря, посмотрев на него с такой тоской, что Иоганна всего обдало жаром.

Хотя вместе с крестьянином Кузьмой их было всего одиннадцать человек, вид отряда казался весьма внушительным: ведь каждый вел в поводу одну или две лошади с чучелами, посверкивающими наконечниками копий, щитами да шлемами, привезенными из-под Ильиной горки.

Первый раз заночевали на речке Поведь. Повалил снег, так что двигаться дальше было тяжело, пришлось ждать рассвета. Тронулись в путь, когда прояснилось. В морозной пыли стали попадаться быстрые татарские разъезды, но, не желая ввязываться в бой с большим и хорошо вооруженным отрядом урусов, помаячив вдалеке, бесследно исчезали, вызывая смех и шутки. Только рыцарь и Александра ехали молча, погруженные каждый в свои думы. Но вот боярышня, придержав коня, дождалась, пока рыцарь поравняется с ней, и негромко спросила: