Марианна Федорова - Игнач Крест

Тут отдышавшийся Трефилыч поддержал Дарью, и они закончили петь уже вдвоем:

- Браво, старик, браво! Ты хорошо пел! - воскликнул рыцарь. - Хороша Василиса Васильевна была, а с Александрой Степановной ей не сравниться.

Иоганн опять взял гусли и, подыгрывая сам себе, запел, обращаясь с улыбкой к Александре:

Потом продолжил, обернувшись к Дарье Пантелеевне:

* Песни вагантов даются в переводе М. Л. Гаспарова. Поэзия вагантов. - М.: Наука, 1975. - С. 23, 180.

Дарья опустила глаза, но румянец стал медленно заливать ее щеки и шею. Александра пришла ей на помощь:

- Скажи, дядя Иоганн, ты много странствовал и, говорят, не признаешь родиной то место, где человек родился?

- Правда, - посмеиваясь, ответил рыцарь. - Потому и ваш славный Новгород как свою третью родину люблю.

- А каковы же первые две? - с любопытством спросил князь Андрей.

- Первая - на Рейне, где я родился и рос. Там чистая, широкая река. Там в густых лесах птицы поют, на склонах холмов виноградники растут, и вино наше рейнское повсюду славится. А вторая моя родина - там, где свободно дышится, где всегда попавшему в беду помочь готовы, где нас добром встречают и не по одежке судят.

- Кого это вас? - поинтересовался Митрофан.

- Нас, вагантов, что по-латинянски «бродячие» значит, да мы и вправду по разным странам бродим. Про нас говорят, что мы благородным искусствам учимся в Париже, древним классикам - в Орлеане, судебным кодексам - в Болонье, медицине - в Солерно, а добрым нравам - нигде.

- Это и видно, - пробурчал себе под нос Афанасий.

- А на что же вы живете, как хлеб насущный добываете? - продолжал расспрашивать Митрофан с каким-то особым интересом - видно, не шла у него из головы мысль сбежать когда-нибудь от своего холопства.

- Мы - как птицы небесные: чем придется, питаемся, где придется, ночуем, страждущим помогаем, больных исцеляем, над насильниками смеемся, а случается, и проучиваем. За это люди нас без помощи не оставляют. Недаром в нашей песне поется: «…в братии скитальческой все скитальцы братья».

- О господи, у вас и песни свои есть! - воскликнула Дарья, которая слушала рассказ рыцаря не отрываясь. - А ну-ка спой, боярин!

- Debes, ergo potes. Ты должен - значит, можешь, - согласился Иоганн, провел пальцем по шести туго натянутым струнам гуслей и весело запел:

* М н и х - монах.

* П р е с в и т е р - поп, священник.

Ну, хватит, пожалуй, - оборвал песню рыцарь. - Теперь, кто такие мы, ваганты, уразумели?

- Мудрено, - пробормотал Афанасий, - зело смысленно, або мудрено, не про нас. Аз многогрешный есмь смиренный мних, аки червь безногий в пыли простирающийся, не по разуму сие моему…

- Врешь, праведник, - вдруг возмутился Митрофан. - Бог создал тебя не червем, а по образу своему и подобию, и не пресмыкаться в пыли подобает тебе, но идти, подпирая плечами горы высокие и перешагивая реки широкие!

- Мы дружим со всеми, кто достоин дружбы, но на веру ничего, что нельзя самому проверить, не принимаем, - сказал рыцарь, с интересом взглянув на Митрофана. - Опыт - вот что главное, так и английский ученый муж Роджер Бэкон* говорит.

* Б э к о н Р о д ж е р (ок. 1214 - 1292) - выдающийся английский философ и естествоиспытатель; учился и преподавал в Оксфорде, жил также в Париже.