Константин Петришин - Битва за ясли господни

Подполковник Циммеман неопределенно кивнул головой. По всей видимости, заявление князя Андронникова в какой-то мере сбило его с толку.

– Ваша светлость, по данным, которые штаб успел собрать, – начал докладывать Циммерман, – Али-паша выставил против нас до 8 тысяч пехоты из регулярных войск, около 3-х тысяч кавалерии и около 7-и тысяч пешей и конной милиции. Однако это не значит, что сведения, о которых я доложил, исчерпывающие. Мы не можем исключить наличие у Али-паши и резерва, который может быть на подходе… – подполковник Циммерман выжидающе глянул на князя Андронникова.

– Продолжайте, – сказал тот. – Мы вас внимательно слушаем.

– Основная позиция, которую вчера занял неприятель, – продолжил Циммерман, – проходит по высотам на правой стороне реки Посховчай. Она тянется от селения Суплис, где Али-паша расположил свой штаб, до селения Садзель.

Князь Андронников обвел взглядом присутствующих.

– Вопросы к начальнику штаба есть? – спросил он и, выждав немного, сам же ответил: – Вопросов нет. Хорошо, – затем обратился к Циммерману: – Как я сказал, отсиживаться в крепости мы не станем. А посему готов выслушать ваши предложения на тот случай, если мы предпримем выход из крепости.

На этот раз подполковник Циммерман начал говорить уверенно, что сразу было всеми замечено.

– Наиболее выгодным, ваша светлость, может быть наступление на селение Суплис двумя колоннами. Одна в составе 4-х батальонов Горского полка и 2-х батарей поведет наступление с фронта с задачей занять высоты против селения. Другая колонна в составе тоже 4-х батальонов Белостокского полка с батареей горных орудий и отрядом милиции в это время должна скрытно спуститься к реке у села Кунджи и, сделав марш-бросок, атаковать неприятеля в Суплисе с тыла. Казачьим сотням и гурийской милиции в ходе атаки надлежит выйти на дорогу, ведущую на Ардаган с задачей не допустить подхода резерва неприятеля. У меня все, ваша светлость, – сказал подполковник Циммерман.

– Вопросы к начальнику штаба есть? – снова спросил князь Андронников.

В кабинете повисла напряженная тишина. Так прошло, наверное, с минуту.

– Вопросов нет. Прекрасно, – сказал князь Андронников, и тем самым словно подвел итог всему сказанному. – Прежде веку все равно не помрем. Итак. Командование войсками первой колонны я поручаю генералу Ковалевскому. Второй колонны генералу Бруннеру. Господа, прошу всех быть готовыми выступить завтра на рассвете. Точное время до вас доведет подполковник Циммерман. Все. За дело и с богом.

…Уже на выходе из штаба генерал Ковалевский придержал генерала Бруннера за локоть.

– Как вам все это нравится? – спросил он.

– Что именно? – уточнил генерал Бруннер.

– С семью тысячами выступить против 20-ти тысячного турецкого корпуса, – уточнил генерал Ковалевский.

– Все во власти божьей. Поживем – увидим, – ответил генерал Бруннер.

Генерал Ковалевский нервно передернул плечами. Ответ генерала Бруннера ему явно не понравился.

– Не ведает царь, что делает псарь. Иначе горе было бы и тому и другому, – не стерпел он.

Генерал Бруннер сразу не понял, о чем идет речь, а когда догадался, ему стало неловко. Он знал князя Андронникова еще с того времени, когда они вместе служили под начальством князя Паскевича. Андронников был потомком древнейшего грузинского рода, корни которого уходили к Византийскому императору Андроннику. Он любил Грузию, но и Россию считал своей Родиной. Правда, он не мог писать по-русски и с трудом выводил свою подпись, за что недоброжелатели за глаза называли его невеждой. Зато, в военном деле, был одарен Всевышним. Поэтому слова генерала Ковалевского Бруннер расценил как личную обиду, но не как злой умысел. И потому счел нужным заметить:

– Вы забываете про то, что один наш солдат стоит пятерых турецких. Да и князь Кобулов со своим отрядом, я слышал от подполковника Циммермана, где-то уже на подходе.

– Дай бог, чтобы все обошлось, – ответил генерал Ковалевский. – Да! Смотрите, не попадите под мои орудия. Видимость с фронта у меня будет никудышная…

4

…В 7 часов утра войска начали выходить из крепости. Было время, когда ночь еще не ушла, и темно-фиолетовое небо низко нависло над округой, а утро только рождалось где-то далеко за отрогами Наванет-Дага.

Холодный хрустально чистый воздух с гор невидимыми волнами накатывался в долину реки, превращаясь в густой туман.

Миновав старый город, сплошь построенный из низких каменных домов, войска вышли на исходный рубеж.