Юлия Гнатюк - Игорь. Корень Рода

– От урусов, – коротко ответил Хурр. Он не стал говорить о взаимоотношениях Звениславы-Гульсарии с человеком без сознания. Это не его тайна. Звенислава, если захочет, расскажет сама. Возможно, никто о ней знать и не должен.

– Ты спас их, и потому ты в одежде уруса, ты герой, мой аскер! – восхищённо прошептала Юлдуз.

– Я не герой, и это моя одежда, потому что я урус…

У Юлдуз закружилось в голове от всех разом свалившихся непонятных и тревожных событий. Хурр подхватил её, прижал к себе.

– Прости, Звёздочка, прости меня…

Она отстранилась от странной железной рубахи и посмотрела на него огромными очами, в которых смешалось всё: любовь, недоумение, страдание и страх.

– Так ты…кто ты, Хурр, ты меня обманывал, ты не Хурр?

– Меня зовут Хорь, это такой маленький, но очень ловкий и быстрый зверёк. Он любит свободу. Так что я всё равно Хурр. И я люблю тебя, как никто на свете. – Он взял её руки, заглянул в бездонные очи. – Ты поедешь со мной? Мы построим дом для нашей семьи, обещаю тебе!

Юлдуз не отвечала и только отрицательно качала головой, очи её затуманились.

– Я…я никуда не поеду…Мне надо прийти в себя…И… надо помочь госпоже Гульсарии.

– Почему, почему ты не хочешь поехать со мной? – почти задохнулся Хурр. – Да, я из другой страны, другой веры, но разве это преграда для нашей любви? Молись своим богам, поступай, как считаешь нужным, я никогда ни слова тебе не скажу! Ты говорила, что я могу иметь других жён, я не хочу других, да и по обычаям нашим не положено, мне нужна только ты, ты одна, понимаешь? У нас будет дом и всё, что захочешь, я разобьюсь в лепёшку, но постараюсь сделать всё, чтобы ты… чтобы мы были счастливы…

Она опять покачала головой.

– Ты аскер. Какая разница, в каком доме тебя не будет, в том или этом… Прости…

Он опять обнял её, на сей раз она не отстранялась, и они надолго замерли так, молча, понимая, что с каждой минутой близится неумолимый час расставанья.

– Скоро рассвет, – наконец, проронил со вздохом Хурр, – мне нужно будет уйти. Вот, возьми это, – он отвязал от пояса и протянул Юлдуз прочный сафьяновый кошель с монетами. – Камилу нельзя пока появляться на базаре, поэтому за всем необходимым придётся ходить тебе. Но это ненадолго, скоро урусы покинут остров…

Она открыла было уста, чтобы что-то спросить, но потом опустила голову и очи её опять налились слезами.

– Пойду, посмотрю, как там гости, не нужно ли чего… – Юлдуз отстранилась от Хурра и тяжело, будто враз постарев лет на двадцать, направилась к дому.

– Звёздочка! – окликнул Хорь. Она вздрогнула и замерла, словно ожидая удара. – Позови Камила, – тихо попросил он.

Хозяйка вошла в дом, непроизвольно держа в руке сафьяновый кошель, о котором от волнения совсем забыла.

Вскоре Хурр с Камилом, тихо переговариваясь, пошли к своей лодке, стоящей у каменного жёлоба за воротами напротив мастерской.

Гроза увидел пред собой Звениславу. Ту самую, тринадцатилетнюю, да и сам он, по всему, был молодым, потому что тела своего не ощущал. Ах, да…волхв Хорсовит говаривал, что в Ирии небесном все молоды, нет ни калек, ни убогих, потому что души человеческие не подвержены старению… Постой, что же это…выходит, его любимая тоже уже…

Опять всё потемнело, он куда-то то ли медленно падает, то ли летит. Вот немного просветлело, перед ним какая-то женщина, плачет, что-то говорит, а горючие слёзы из её очей капают ему на ланиты и чело. Постой, это же её очи, Звениславушки, только исполненные безмерной печали…

Тут он всё вспомнил и тихо застонал. Женщина улыбнулась сквозь слёзы, или ему так показалось.

– Что же ты, Гроза, так долго искал нас с Калинкой, для того, чтобы умереть на наших руках? – дрожащим голосом, мимолётно коснувшись своей мягкой рукой его чела, молвила Звенислава-Гульсария.

– Ну, сотник, напугал ты нас, мы уж думали – всё, не шевелишься, сердце еле бьётся… – послышался радостный голос десятника.

Гроза с трудом повернул голову, лежащую на узорчатой подушке с кистями, и узрел сидящих у двери Калинку и Хоря. Брат только, молча, моргал голубыми очами, и на лике его блуждала некая растерянность. В раскрытую дверь заглянул какой-то большеглазый малец лет пяти, с любопытством разглядывая лежащего незнакомца.

В небольшое помещение через открытое окно лился свет утренней зари. Это глинобитное скромное помещение совсем не было похоже на великолепный дворец бека Мегди Аль-Салеха. И отчего-то сильно пахло уксусом.

– Где я? – С трудом и тревогой проговорил Гроза. Брат и десятник переглянулись.