Павел Киселёв - Сибирь. Стройбат. Соцгород. Дневник советского офицера-политработника

«Если Германии позволят бесконтрольно перевооружаться, то она сконцентрирует все свои усилия на создании такого оружия (имеётся в виду атомное) и сможет в короткое время занять как военная держава доминирующеё положение».

«Первая американская водородная бомба была взорвана на атолле Эниветок в Тихом океане в ноябре 1952 г., а первый взрыв советской водородной бомбы был произведен в Центральной Азии в августе 1953 г.).

«После 1945 г. созданы ещё болеё мощные атомные бомбы, способные причинить большие разрушения в радиусе 6—8 км и обладающие взрывной силой в 50 раз превышающую силу атомной бомбы образца 1945 г. Как Россия так и Америка в течение нескольких лет создавали запасы атомных бомб. Россия произвела первый атомный взрыв в сентябре 1949 г., и, если даже иметь в виду болеё низкие по сравнению с Америкой темпы производства, она должна иметь в настоящеё время (1955 г.) примерно 1000 бомб, в то время как у американцев их может быть в пять раз больше».

Сибирь называют все суровым краем. Пошел шестой год, как я приехал сюда. В этом году весна исключительно плохая. Даже в первые дни июня все ещё очень холодно. Только сегодня потеплело. В одном из разговоров слышал четыре особенности Сибири: 1. Цветы не пахнут, 2. Женщины без души. 3. Собаки без блох, 4. Птицы не поют.

9 июня.

Сегодня произошла очень интересная встреча. Иду с обеда на работу, догнал подполковника в форме войск ГБ. Лицо показалось знакомым, и я спросил его, не служил ли он в г. Вильнюсе в 4-й дивизии. Он ответил, что служил, и я понял, что не ошибся. Это оказался подполковник Михантьев, человек, из рук которого я в 1951 году получил партийный билет. Он работал тогда зам. нач. политотдела 4-й дивизии. Сейчас он служит в Новосибирске и сюда приехал в командировку. Поговорили о 261-м полку, о Закурдаеве, о Герасименко и других. Вспомнили кое-что, но поговорить пришлось очень мало, т.к. дороги разошлись. Он сильно постарел, сгорбился и не стало той подвижности, которая у него была. Я помню, как 7 лет назад он напутствовал нас в жизнь. Думаю, что доверие, оказанное мне, я оправдаю до конца жизни. Жаль, что мало пришлось поговорить об общих знакомых. Забыл спросить о Чубе, человеке, который оказал на меня очень большое влияние в смысле образования.

22 июня.

Сегодня воскресенье. 17 лет назад 22 июня 1941 г., тоже в воскресенье, началась война. Нависла страшная угроза фашистского рабства. Этот день в моей памяти запечатлелся так. У нас, в колхозе «Большевик» в деревне Дуровской, шло общеё колхозное собрание, на котором решался вопрос о начале сенокоса. В конторе было радио, но поскольку шло собрание, его слушал только один человек в наушники. Часов около 12 передали, что Германия вероломно напала на нашу страну и началась война. Собрание сразу, как он сообщил, прервали, начались слезы женщин и люди стали расходиться.

Я на собрании не был, а только шел туда, и мне в лугу повстречались наши мальчишки, которые с восторгом и радостью кричали, что началась война, что наши теперь начнут бить немцев. Но взрослые были далеко не так веселы. Слёзы женщин, побледневшие лица мужчин говорили далеко не о восторге. Какое-то странное ощущение не покидало никого. Начали готовить сухари, ждать повестки в армию, которые на 2-й и 3-й день были уже присланы. Слёзы проводов, напутствия, благославление иконами – вот ежедневные картины первой недели войны. В деревне оставалось все меньше и меньше мужчин, а только женщины и мы, мальчишки. Не стало веселья, все, даже дети, стали серьезней. У всех появилась какая-то собранность, дисциплинированность. Работать стали лучше, но горе давало себя знать. Женщины ждут писем каждый день. Вести с фронтов нерадостные. Наши все отступают, и отступают. Наконец, стали приходить извещения об убитых. Слёзы, крики все чаще стали раздаваться то в одной деревне, то в другой. В сентябре появились раненые. Первым раненым пришел в Кумзеро Иван Иванович Волков (Коковень) из деревни Дор. Он рассказывал страшные и малоправдоподобные истории, но ему верили. Как бы ни было трудно, но с работой управились полностью. Я тогда работал с отцом в кузнице, но кроме этого сушил овины, ходил молотить, убирал лен с полей, пас осенью коров. Однажды мы с Бухмановым Есташкой пасли на Лужках коров, видели, как с северо-запада летели два самолета и слышали глухие взрывы. Самолёты, как я потом узнал, были финские. Со стороны Раменья потянулись переселенцы, многие гнали большие стада коров. Эти люди бежали с Карело-Финской ССР. Мы чувствовали войну, но жили под крышей, работали и ели нормально, а эти бедные беженцы! Как они страдали, бежали сотни километров с детьми…