Олег Яковлев - Всей землёй володеть

– И царевны ромейской, – добавил незнакомец. – Да, высокородная у тебя мать. У меня прабабка, бают, тоже ромейка была. Да я о ней почти ничего и ведать не ведаю. Живу тут с братьями и с матерью, Гертрудой. Та ещё ведьма, скажу!

Владимира покоробили такие слова мальчика о родной матери.

– А как тебя звать? – спросил сын Всеволода.

– Крестили Михаилом, а родовое имя имею – Святополк. В честь князя Великой Моравии назван. А отец мой – Изяслав, киевский князь. Да ты, верно, его уж видал.

– Сколько тебе лет? – полюбопытствовал Владимир.

Чем-то притягивал его к себе этот немного насмешливый, немного высокомерный отрок.

– Одиннадцатое лето небо копчу. На три года тя старше. Чудной ты, Владимир. – Святополк внезапно рассмеялся.

– Что смеёшься? – Владимир недовольно нахмурил чело. Ему не нравилось, что Святополк намного выше его, и, говоря, ему приходится смотреть снизу вверх. – Девчонки тут бегали. Обзывали всяко. Ещё ты топерь.

– Девчонки? А, Вышеслава с Одою! Вот что, Владимир. Давай их возле терема подстережём да сливами гнилыми закидаем. Пошли. – Святополк потянул Владимира за рукав вотола.

Они побежали, подбирая под деревьями сливы и мелкие камешки, достигли угла терема и прижались спинами к каменной стене.

– Тише, – шепнул Святополк. – Тамо они. Давай кидай, а я с другой стороны зайду.

Он подтолкнул Владимира вперёд.

Вышеслава и Ода качались на качелях возле настежь раскрытого слюдяного окна. Владимир выскочил из-за угла и с размаху метнул сливу прямо в голубое платьице Оды.

– Я вот покажу вам, как щипаться, дурочки! – крикнул он.

Девочки завизжали и бросились к крыльцу, но там уже подстерегал их Святополк с новой порцией гнилых слив. Платья девочек вмиг были перепачканы. Ода громко, навзрыд расплакалась. Вышеслава, хоть и была помладше, не растерялась, а схватила попавшуюся под руку сухую хворостину и принялась колошматить ею Святополка, в конце концов вынудив его спасаться постыдным бегством.

– Ладно тебе! Хватит, довольно! – крикнул ей Святополк, отбежав.

– Вот как задам те, лиходей! – погрозила ему Вышеслава кулачком. – Не получишь ты пояса мово, не получишь! – Она вдруг отстегнула от платьица наборный серебряный пояс и с заливистым смехом потрясла им.

Святополк с тоской вздохнул.

– Да полно тебе сердиться! Давай, я те – ленту, ты мне – пояс. Не скупись, у вас ведь с Одою таких много. Попросишь отца, он те ещё купит.

– А вот и не дам. Не надоть было кидаться! М-м! – Вышеслава высунула язык и подразнила Святополка. – Скупой! Скупой и жадный еси, волче-Святополче!

Она хохотала и прыгала от удовольствия.

На Владимира, стоявшего в нерешительности, они не обращали внимания. Ода, закрыв руками измазанное сливами лицо, продолжала громко выть. На крыльцо выбежала дородная женщина в чёрном платье и повойнике [169] Повой, повойник – платок замужней женщины. , злыми глазами окинула обоих княжичей, схватила за руку плачущую Оду и поспешно увела её. Спустя несколько мгновений с шумом распахнулись ставни окна на верхнем ярусе терема.

– А ну-ка, княжичи, ступайте сюда! – раздался строгий голос воеводы Ивана.

Владимир и Святополк неохотно поднялись в хоромы.

Посреди широкой горницы рядом с воеводой Иваном стоял худой сердитый человек, весь в чёрном, с розгами в руках.

– За что княгиню Святославлеву обидели? – вопросил Иван. – Сорóм.

– Воевода, не вели бить, – дрожащим голосом пробормотал Владимир.

– А что ж, гладить вас по головке, что ль, за этакие делишки?!

– Они… Девчонки сии. Обзывались всяко. – Владимир виновато понурил голову.

– Обзывались, а вы что?! Тож мне, воины! – Иван презрительно сплюнул. – С девками дерётесь. Какие ж вы мужи ратные будете, коль девица, и та вас одолевает! Ну-ка, Моймир, всыпь им как следует! Разумней в иной раз будут.

– Ох, воевода! – злобно осклабился Святополк, нехотя спуская порты.

…Владимир, стиснув зубы, лежал на лавке и корчился от боли.

А в самом деле, думалось ему, чего ввязался он в эту ненужную затею с гнилыми сливами? Ну что уж такого обидного сказали ему эти девчонки? Подумаешь, ущипнули, подразнили, да ещё так неумело. Нехорошо сложился первый его день в Киеве! Не успел приехать, а уже напакостил тут. Прав Иван: соромно!

– Ну, отведали розог! Вставайте! – велел воевода. – Ступайте топерича, просите прощенья. Живо!

Ухватив обоих отроков за шиворот, Иван потащил их в бабинец и втолкнул в просторную светлицу.