Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

Приведя машины на место, они натянули на лица черные вязаные шапки, но Микеле не хотел никакого риска:

– Оружия у нас больше, чем у инкассаторов, – заметил он на совещании в темном углу бара, – у нас припасен целый арсенал, но после акции мы свалим все в воду и поминай, как звали…

Фургоны разъезжались в разные стороны. Деньги они делили, как выразился Микеле, по-товарищески. Миллион долларов уходил на нужды ИРА. Остальное забирали они с Гербертом для подпольных террористических, как их называли в газетах, группировок.

BMW Микеле оставался на стоянке в Сан-Паули:

– Я сам доберусь до центра, – сказал он Герберту, – рюкзак для наличных у меня с собой, – в рюкзаке лежала и смена одежды, – я прилично выгляжу, никто меня не остановит. Я итальянский турист, любуюсь красотами белой ночи…

Микеле любил ранние, прохладные утра в горах. С полустанка их забирал соученик отца по университету, деревенский, как он сам называл себя, стряпчий. Потрепанный фиат карабкался по серпантину дороги, среди клочьев тумана, в перекличке просыпающихся птиц. На каменной колокольне церквушки били к заутрене. На заднем сиденье, среди разбросанных удочек и ружей, похрапывали рыжие крестьянские гончие:

– На медведей и волков мы не охотились, – улыбнулся Микеле, – только на кабанов, зайцев и оленей…, – он услышал чавканье глины под ногами, шелест сухих листьев, тихий голос отца:

– Не торопись, подожди…, – среди подлеска виднелась спина кабана, – удобнее всего стрелять на водопое…, – мигнули фары машины рядом. Герберт повернул свой рычажок:

– Борову не терпится получить миллион, – весело сказал приятель, – осталась пара минут…, – один из немецких парней, вооруженный рацией, четверть часа назад сообщил, что машины отошли от банка. Хранилище находилось за углом от железнодорожного моста:

– Туда инкассаторы не доедут, – Микеле насторожился, – что за черт, еще один фургон впереди. Почему в колонне три машины, а не две…, – не успев миновать перекресток, инкассаторские машины застряли на красном сигнале светофора. Темный фургон ехал прямо под мост:

– Это не банковский грузовик, – спокойно сказал Герберт, – а обычная машина, но надо ввести в действие план В…, – Микеле наклонился к рации на приборной доске:

– Боров, вперед…, – микроавтобус преградил дорогу темному фургону:

– Инкассаторы едут сюда, – Микеле высунулся из окна машины, – Герберт, давай…, – они все точно рассчитали:

– Еще три метра, два, один…, – Микеле кивнул: «Начинаем».

Канализационный люк на дороге вспучился, полыхнув огнем. Грохот взрыва смешался с перестуком колес очередного поезда. Схватив АК-47, Микеле выпрыгнул наружу.

Заказывая столик на барже, Иоганн весело сказал жене:

– Завтра появится подкрепление, а сегодня побудем одни, как сорок лет назад…

В двадцать восьмом году Иоганн Кампе, с заклеенной пластырем бровью, пришел с букетом цветов в приемный покой городского госпиталя в Киле:

– Сорок лет, как мы женаты, – поняла Грета, – проклятый Гитлер украл у нас десять, но мы все наверстали…, – их первое свидание прошло на скамейке, рядом с лотком на набережной, где жарили рыбу:

– Надо было сначала позвонить, герр Кампе, – морской ветер развевал светлые волосы Греты, – я сегодня дежурю, мне никак не вырваться из больницы…, – он смущенно покрутил парадную кепку:

– Но потом вы сможете вырваться, фрейлейн Грета…, – она забрала у Кампе бутылку лимонада:

– Потом смогу, – голубой глаз лукаво посмотрел на него, – я думала, вы возьмете пиво, как другие парни…, – Кампе покраснел:

– Мне нельзя, – он поковырял ботинком булыжники, – мне двадцать один год, я холостяк и детей у меня нет. У нас не положено, чтобы юноши пили…, – Грета поинтересовалась: «У кого – у нас?».

Кампе зарделся:

– Теперь вы точно никуда не вырветесь, – обреченно сказал он, – я цыган, фрейлейн Грета…, – девушка подперла решительный подбородок кулаком:

– То-то я спиртного духа от вас не почуяла, – заметила она, – откуда у вас шрам на ухе? Тоже подрались…, – Кампе пробормотал:

– Можно сказать и так. Я боксер, фрейлейн Грета, а не дебошир, вы ничего такого не думайте…

В ее голубых глазах играли огоньки свечей. К одиннадцати часам светлой летней ночи баржа почти опустела. Прихрамывающий хозяин вынес им бутылку шампанского от заведения:

– Сидите сколько хотите, – заметил пожилой человек, – в нашем возрасте торопиться некуда…, – Кампе отозвался: