Александр Идоленков - Подвиг бессмертия. Книга первая. Откровение

– Стёпушка, тут мы с отцом привезли тебе подарки и особливо подарок дохтуру; так ты передай ему от нас низкий поклон за твоё спасение и подарок с благодарностью, – ворковала мать на прощанье. Степан не стал переубеждать её в том, что доктор – женщина, да и тема эта для него теперь закрыта в связи с его тайными ожиданиями.

Солнце клонилось к закату, выдыхая свой дневной зной, а Стёпка всё сидел, всё на что-то надеялся, чего-то выжидал – какого-то чуда. Здесь необходимо вникнуть в то обстоятельство, что Степан самостоятельно, без чьей-либо помощи выбрал свой пагубный путь и настойчиво, безвольно плыл по течению в его русле. И он дождался-таки, она подошла тихо, незаметно, будто подкралась незримой тенью – сзади. Едва ли Стёпке с его простодушной натурой пришла в голову мысль задуматься, разгадать какое-то коварство в этом незатейливом поведении этой открытой, немного своеобразной женщины. Он воспринимал всё на веру, никак не предполагая каких-либо скрытых смыслов и значений, которые закладывали многие люди в свои поступки и мысли.

– Стёпа, – удивлённо притворным голосом проговорила София Германовна. – А я тебя в палате искала, а ты тут грустишь. О ком, если не секрет? – лукаво прищурилась «дохтурша».

После столь долгого ожидания, отчаяния и переживаний, набравшись наглой смелости, он ответил:

– Да если я, Софья Германовна, скажу вам правду, вы ж меня засмеёте…

– Ну… уж так и засмею! – звонко развеселилась женщина. – Говори. Смелее говори, я знаю, что ты в опасную минуту подставил себя под нож, защищая женщину. А здесь робеешь. Вот поэтому ты и заинтриговал меня! – Она умело и вовремя плеснула в огонь припасённого масла.

– Софья Германовна, вы меня извините, но думаю я вот уже пятый день… о вас, и больше ни о ком… только…

– Спасибо, дружочек, выручил бедную женщину. Вот и я всё это время думала о тебе и всё не решалась заговорить на эту тему…

– Софья Германовна, ко мне приезжали родители из деревни, они передали вам гостинец, вот он стоит, – он указал на стоящую рядом корзинку. – Поэтому я и жду здесь вас.

Он нарочно сказал это, чтобы она не подумала, что он, необразованный деревенщина, вздумал ухаживать за ней. Но тактичность женщины не позволила ей вдумчиво разбираться в нюансах сказанного. Она просто пропустила это мимо ушей. Её цель сводилась совсем к другому. Обрывать его не входило в её планы. Потом, Софи твёрдо уже усвоила – первые контакты всегда сопряжены хрупкими неожиданностями. Оттого она старалась проворачивать эти дела самым простым и даже примитивным образом.

– Стёпа, я её не донесу, придётся тебе мне помочь. Хорошо? – слукавила Софья. – Нести недалеко, стоим мы рядом с моим домом.

У Софьи Германовны было две комнаты и большая кухня. В зале в стене между комнатами вмонтирован камин. Перед ним с противоположной стороны ровно посредине стояла широкая кровать с искусно сделанным из твёрдого дерева балдахином, задрапированным кисейной тканью. Перед кроватью лежала большая шкура белого медведя.

Стёпа был одет в больничное – полосатый халат и нижнее бельё. Софья посмотрела на притихшего Степана оценивающим взглядом, спросила:

– Кушать хочешь?

– Нет, что вы, я только поужинал, – торопливо выпалил Степан.

– Не обманывай! Ты со мной не спорь, иначе мы с тобой не поладим, – нарочито строго пригрозила Софья Германовна. – Во всём соглашайся со мной. Ты растопи камин, а я приготовлю ужин.

– Камин – это он, – указал Степан рукой на зияющую в стене чёрную дыру с закопчёнными кирпичами.

– Да, – подняв брови удивления, снисходительно улыбнулась она. Степан вдруг с болью в груди почувствовал неожиданно проявившую глубокую пропасть между ними и холодок отчуждения и подумал: «Куда ты лезешь, деревня, в разбитых шербоках». Софья тоже ощутила свою бестактность и, спохватившись, решила: «Никогда больше не допущу подобного ляпсуса, парень тонко чувствителен, необразован, но если дать ему знания, далеко может шагнуть».

Когда камин заполыхал, София вернулась; она переоделась в какой-то заморский блестящий халат, расшитый извивающимися драконами, волоча низенький столик на колёсиках с подносом, на котором виднелись бутерброды с варёной телятиной, посыпанной зеленью. В хрустальной вазе красовался огуречный салат со сметаной, в другой лежали фрукты и графинчик с наливкой. Они уселись на медвежью шкуру и, весело смеясь, начали угощать друг друга.