Александр Идоленков - Подвиг бессмертия. Книга первая. Откровение

– Почему бы и нет. Представляю вам свою единственную дочь и наследницу, если можно так выразиться в наше время, Макрида Акимовна Долина. Или, если вам будет угодно, Макрелия! Прошу любить и жаловать!

Макрида Акимовна, как истая дама, галантно подняла свою ручку, которую Козинцев с благоговейным трепетом поцеловал, проговорив при этом:

– Весьма польщён, очень приятно познакомиться с вами. Прошу не отказать в моей просьбе сопровождать вас и быть вам полезным.

Макрида многозначительно посмотрела на отца, который со вздохом сказал:

– Мы, к сожалению, уезжаем через два дня на поезде в сторону Почепа.

– Здесь сильно душно, осмелюсь пригласить вас посидеть в удобном прохладном месте за чашечкой кофе с мороженым.

– Мы, Ярослав Александрович, не возражаем. По правде сказать, я сильно устал, и отдых лично мне не повредит.

– Тогда тронемся, кафе в двухстах метрах от нас, – и Козинцев галантно предложил свою руку даме.

Кофейня располагалась в полуподвальном помещении двухэтажного особняка и представляла собой уютный грот, вырубленный в скале. Большие кадки с заморскими растениями типа фикусов и пальм стояли, отгораживая столики друг от друга.

Как только они заняли удобное место в углу, к ним торопливо подошёл молодой официант с висящим полотенцем на руке. Он поклонился и предложил даме меню. Вскоре на стол принесли приборы, а следом кофейник, сливки и мороженое.

Макрида, прожившая год в городе, знала, как управляться со всем этим, но Аким Миронович не торопился выявлять своё кулинарное невежество, он медлил, выглядывая, как орудуют другие, и только тогда начинал действовать со своими приборами со всей уверенностью, что действует правильно.

Старик остался доволен не только пищей, которую он и за пищу не посчитал – полынь, заваренная кипятком, мороженое, правда, он с удовольствием съел, сколько вниманием, оказанным им Козинцевым, как ни говори, а в недавнем прошлом их господином.

С того момента, как Аким Миронович отхлебнул этой горькой полыни, крыша его поехала, стала плавиться до такой степени, что перестала нормально реагировать. Он замечал, что Ярослав Александрович не менее, чем он, попал под влияние обаяний Макриды и готов был продать Родину за единственный взгляд чаровницы.

Под вечер следующего дня Козинцев обратился к отцу девушки выдать за него замуж его дочь. Немного поразмыслив и чтобы не показаться слишком заинтересованным, заявил:

– А, что по этому поводу думает невеста? Даёт ли она своё согласие на брак?

– Аким Миронович, с ней этот вопрос мы согласовали в первую очередь. Дело стопорится только по вашей милости.

– Моё решение не заржавеет. Милостивый государь, вы первоначально растолкуйте мне, какие условия вы представите нам в связи с женитьбой на моей дочери?

– Странно это слушать от вас, дорогой Аким Миронович, Я люблю вашу дочь, и этого для меня будет вполне достаточно, – с горячностью высказался Козинцев.

– Я допускаю это, ваше положение позволяет такие вольности. Где же вы собираетесь жить с молодой женой, не на вокзале же?

– Свадьбу мы сыграем, как только отремонтируют выделенную мне квартиру. Это событие произойдёт не ранее месяца. Квартиру я уже показывал Макрелии. Мы там были, ей очень понравились и квартира, и место расположение дома, почти в центре.

– Ну что ж, сынок, я согласен передать тебе своё сокровище. Надеюсь, ты не обманешь меня и проживёшь с ней всю жизнь в любви и согласии, – сказав эти слова, Аким Миронович вытер набежавшую слезу самодельным платком.

– Отец, радоваться надо.

– Да это слеза радости. Теперь уж и горевать не придётся, наверно, не о чем будет! Все земные дела подходят к завершению.

Все эти дни наречённые ни на минуту не расставались. Казалось, даже Аким Миронович, и тот был им в тягость. А он, почувствовав это, самоотстранился от них.

Поезд издал тревожный гудок и, обдав провожающих густым клубом дыма и гари, медленно набирая скорость, отошёл от перрона. Колёса то и дело пробуксовывали, издавая металлический скрежет, будто торопился, задыхаясь и сбиваясь с ритма.

Комиссар по кадровым делам шёл рядом с окном вагона, махая рукой, что-то говорил. Голоса его из-за двойных стёкол не было слышно, но по выражению лица можно легко было догадаться, что скоро они с Макридой встретятся. Она и без этого знала, что ровно через месяц он приедет за ней в Сдесловку и на белом коне увезёт её в заоблачную высь, где их ждёт бесконечное счастье.