Александр Ярушкин - Символ веры

Утром следующего дня он был уже в университетском анатомическом театре, где и встретил того самого лобастого юношу, с которым чуть было не рассорился при первой встрече в номерах Готлиба.

– Наконец-то! – насмешливо протянул Ментор. – Мы уже всех настроили, каждому объяснили, чем придется заниматься, а билетов все нет и нет! Неужели нельзя было доставить их с вечера?

Высич спокойно осмотрел студента.

Студенческая тужурка, черные усики, волнистые, не особенно длинные, зачесанные назад волосы. Узкие скулы, черноглаз, говорит с апломбом, не без высокомерия, часто с укором… «Любопытно, – подумал Валерий, – Ментор сам придумал себе кличку или кто-нибудь наградил?» Ментором звали друга Одиссея, которого он оставил наставником своего сына, уходя в поход на Трою, но в любом менторстве всегда есть оттенок превосходства. Местные острословы легко могли отметить такую черту характера, она вряд ли приятна окружающим.

Высич усмехнулся и юноша сразу вспыхнул.

– Разве я сказал что-нибудь смешное?!

– Ну что вы, – успокаивающе качнул головой Высич. – Просто я предпочел бы поговорить с вами на улице. Здесь пахнет формалином, да и люди… – Высич незаметно покосился на снующих вокруг студентов и служителей анатомички.

Даже не набросив на плечи шинели, студент порывисто вышел вслед за Высичем, который незамедлил поинтересоваться:

– Простудиться не боитесь?

– Я постоянно занимаюсь закаливанием организма, – с чувством явного внутреннего превосходства сообщил Ментор, шагая по узкой снежной тропинке. – Профессиональный революционер обязан уметь бороться с любыми невзгодами. Даже с климатическими. Разве не так?

Высич понимающе кивнул. Студент смешил его, но сердить собеседника Валерию не хотелось. Он просто расстегнул пальто и извлек из кармана пачку пригласительных билетов.

Получив приглашение на банкет, Ромаульд Озиридов долго не раздумывал. Отчего бы не провести пару-тройку дней в губернском центре, не повидать однокашников?

Утром двенадцатого января присяжный поверенный Озиридов уже был в Томске.

Как всегда, Озиридов остановился в гостинице «Россия». Он не без удовольствия провел день в праздности, лишь вечером, тщательно осмотрев себя в зеркале и оценив явные преимущества своего нового костюма, неторопливо спустился на улицу.

– Извозчик! На Никитинскую!

– К Железнодорожному собранию?

– Именно.

– Э-э-э, барин! – развеселился извозчик. – Вы уже третий сегодня. Спектаклю там дают, что ль?

– Банкет, – коротко отозвался Озиридов.

– Хорошее дело!

– Ты, любезный, на дорогу посматривай, не ровен час в сугроб завезешь.

Извозчик даже обиделся.

Поднимаясь по ступеням, неторопливо оглядываясь, не мелькнет ли где знакомое лицо, Ромуальд Иннокентьевич заметил прохаживающегося под окнами клуба сухощавого господина в пальто с дорогим воротником, с тростью.

Странно, странно… Всмотревшись пристальнее, Озиридов хотел было окликнуть показавшегося очень знакомым господина, но в поле его зрения попали городовые, насупленно взирающие на прибывающую публику, и, торопясь, Озиридов сам сбежал вниз.

– Как ты тут оказался? – негромко спросил он, подходя к господину с тростью.

Высич, казалось, не удивился встрече:

– Аллаверды, мой друг!

Нервно пожимая жесткую ладонь друга, Ромуальд Иннокентьевич поспешно, словно отмахиваясь, пробормотал:

– Аллаверды, аллаверды!.. Валерий, ты что, опять?..

Высич широко улыбнулся:

– По случаю Татьяниного дня и юбилея родного университета отпросился у нарымского пристава!

Озиридов нахмурился:

– Вечно ты со своими шуточками! Сбежал?

– Если быть точным в формулировках, – усмехнулся Высич. – Уплыл.

– Неужели ты собираешься идти в зал? – оглянувшись на городовых, встревоженно спросил Озиридов.

– Почему бы и нет? – развел руками Высич и вынул из кармана билет. – Меня же пригласили…

– Зачем тебе это надо?

Высич усмехнулся не очень добродушно:

– Хочу послушать, о чем ваш брат, либерал, толковать будет. Очень любопытно.

– Это безумие! – всплеснул руками Ромуальд Иннокентьевич. – Тебя снова поймают и снова посадят. А я в каком положении окажусь? Среди приглашенных Житинский, другие…

– Не беспокойся, Цицерон, – употребляя студенческое прозвище Озиридова, сказал Высич. – Я не буду с тобой рядом сидеть.

– Ты меня не так понял! – обиделся Озиридов. – Я пекусь исключительно о твоем благе!