Артур Аршакуни - Память воды. Апокриф гибридной эпохи. Книга третья

Они все, оторопев, слушали человека, стоявшего по колени в воде. Он говорил им и не им – небу, земле, воде? – воде, которую принимал на ладони и подносил к лицу, всматриваясь – в тысячный раз? – устало и строго, и снова возвращал реке.

Ха-мабтил.

– Сотворите же

Ииссах встал, остановленный хриплым, но зычным голосом и догадкой о мелкой непонятности в себе.

плод, достойный покаяния 2 2 Здесь и далее – Мф., 3, 7—10. !

Светлые волосы.

Он облегченно вздохнул, довольный тем, что даже в такой мелочи остался верен себе и нашел причину.

но Идущий за мною сильнее меня.

Светловолосый незнакомец поравнялся с Ииссахом. Ииссах увидел краем глаза воздушное мелькание складок видавшей виды накидки; невольное

Я первый,

а не ты, пришлый.

Так они шли, друг за другом,

И тогда ликование захлестнуло его – перед новым, неизведанным еще им действом,

одинаково погрузившись в воду сначала по колени,

потом по чресла,

и завис, трепеща, над ними обоими.

Толпа подалась и ахнула.

Ха-мабтил смотрел, не сводя глаз, смотрел на это красивое, точеное лицо с мягкой, слегка заостренной бородкой, со смутно узнаваемой линией рта, капризной линией рта, напоминающей о том времени, когда Ха-мабтил не был Ха-мабтилом, а был просто Иоханнаном, о мальчишеских драках и мертвых голубях,

Или горлицах?

Нет, голубях.

Или горлицах?

И они согласно склонили выи перед ним, и ладони рук его одновременно вылили на их темена воду из реки, и, пока он пребывал в смятении, уста складно огласили привычные слова. И затем они оба вышли из воды – встречь толпе, а Иоханнан, Иоханнан-Ха-мабтил, остался, задумчиво рассматривая свои ладони, с которых продолжала каплями стекать вода крещения.

Итак, они вышли, оглядываемые десятками глаз в упор, встык, на излом, и доброхот из эллинов уже объяснял новообращенным, что теперь им обязательно – так полагается – надо пройти пост,

– Пост? – сказал Ииссах и облизал соленые губы. – Какой пост?

пост, четыре десятка восходов и закатов воздержания плоти и испытания ее искушающим постом,

– Да будет так, – сказал незнакомец и прошел сквозь толпу прочь от реки, туда, где за прибрежными камнями бурела выжженная солнцем земля и высились колючие травы, обозначая начало пустыни и конец могуществу человека.

– Пост? – снова спросил Ииссах.

– Мы все объясним, – говорили ему.

– Расскажем.

– Оставайся с нами.

– Красавчик! – кричали ему.

Ииссах глянул поверх голов. Чужак уже скрылся – будто и не было его вовсе.

– Чудо, чудо!

– Пост, – повторил Ииссах.