Артур Аршакуни - Память воды. Апокриф гибридной эпохи. Книга третья

называют Добрым Пастырем. Значит, из людей – пастухи… Э, дорогой,

Беседа занятная.

люди – овцы! Лепешки, сыр, все бери. Давай, теперь настал черед твоим зубам. А я, беззубый, посижу, твоим довольствием довольный. Овцы. Ты думай, а я налью.

Кха.

Бог?

Какой Бог?

С шакальей или крокодильей мордой, головой ястреба, телом змеи, – выбирай! – или многорукий и многоногий, или многоглавый, или, может, многоглазый? Или просто деревяшка с глазами и ртом? Или… Слушай, ты просто называй, что увидишь, или что взбредет в голову, а я буду кивать головой, и не скажешь ты ничего такого, на что бы я не кивнул, не будь я Эль-умм Иут-дин. Пламя, огонь? Ладно. Солнце? И это вся твоя фантазия? Нож? С удовольствием. Мне нравится с костяной рукояткой. Овца? А почему нет, если люди овцы, а славнее ее нет на земле? Глупость человеческая? И-и-и, мое почтение, родная сестра мудрости.

Погремушка! Погремушка, которой мать забавляет хныкающего младенца.

Из страхов, из тайных желаний. Из слабостей. Из тоски смертной.

Разум? Э, слушай, можно без глупостей, да?

Сначала давай решим, твой это разум или нет. Когда ты решаешь, слушать ли дальше этого старого брехуна или прервать, это решаешь ты сам или Кто-то за тебя? Сам?

Тогда налей.

Помолчи, ладно?

Тогда Книга Судеб – высохшая коровья лепешка. Или крик осла, если тебе так больше нравится. Причем облезлого. И шелудивого. Никак не нравится? Кха. Кху. Ху.

Или твой разум, или твой Бог.

А, ты хочешь и то, и другое. Почему нет?

Хоти!

Тогда давай решим, разум это или нет. Да не смеюсь я, не смеюсь. Хотя и улыбаюсь. Хороший ты человек. Да и я неплохой. И нам, двум хорошим людям, хорошо сейчас.

Да.

Да.

Ладно. Если рядом с домом упадет дерево, – от ветра ли, рук человеческих, неважно, – посуда в доме зазвенит и подпрыгнет от сотрясения земли. Верно? Но ты же не станешь утверждать, что источник звона посуды – в ней самой.

Теперь давай вместе подумаем, дельная это штука или нет, твой разум.

Смотри, пчела. Это хорошо. Места здесь хорошие. Сухие. Сухость пчеле первое дело. Если ты живешь в городе и не знаешь, то я тебе скажу: иди за пчелой… Да сиди ты на месте. Вот народ! Они рассуждают о Боге, невидимом, неслышимом, неосязаемом – и что там еще? – да, необоняемом, а не понимают, если к ним обратиться иносказательно. Иди за пчелой, говорю, наблюдая ее полет от цветка к цветку. Она приведет тебя к своему гнездовью. Берегись пчелиного роя и будь небрезглив, ибо гнездовье может оказаться в дупле, в скале, просто в земле или даже в трупе шакала. Мед един, вот и едим… Да. А я тебя попрошу сделать с помощью твоего разума то, что делает маленькая неразумная пчела. Изучи ее жилище, познай вещество пчелиного воска. Воспроизведи его. Все равно окажется, что ты не учел чего-то пустякового, и из твоего воска не вылепить соты. А потом выяснится, что стенки твоих сотов на самую малость, – ну, вот как если расщепить овечью шерстинку на дюжину дюжин частей, – тоньше, и не выдерживают даже собственного веса. А потом твой мед станет вытекать из них, ибо не будет загустевать почему-то, а потом окажется, что по причине или отсутствию такой же самой малой малости твой мед вызывает синюшность у младенцев и бесплодие у женщин, но очень хорош как средство для выведения бородавок… Продолжать или довольно? Я тебя спрашиваю: зачем пчеле твой разум? Она трудится без него, и давай признаем, что довольно успешно. Ты скажешь, что дело во времени, что, постепенно изучая и так далее… Рано или поздно…

Эх!

Посмотри вокруг. Видишь – солнце, травка, овечки, ручей журчит…

Пчела – вот это все.

А пчела – это ничтожная малость мира.

Солнце, травка,

Молчи.

щиплют травку, отдавая земле свои катышки. Их размоет дождем, и земля унавозится, чтобы снова взошла трава. А дождь снова сменится солнцем. Зачем миру твой разум?

Разум – болезнь. Человек один болен этой страшной болезнью. Мир отверг его, как зачумленного, и он ходит, неприкаянный, не находя покоя ни в мире подлинном, ни в мире выдуманном, а значит, умотворенном.

А теперь скажи мне, что такое тогда твой Бог, если Его называют Мировым, Вселенским Разумом?

Уж если мы заговорили о болезни… Взгляни на пса, что с остервенением выгрызает блоху у себя из-под хвоста. Не о тебе речь, старая. Ты у меня славная, неблохастая… Корми своих щенков. Что блоха? Она должна быть, раз существует. Порядочный пес имеет в своей шерсти дюжину таких созданий – и ничего, доволен своей собачьей судьбой. Как и они. Мера! Мера! Но стоит ему ослабеть, от старости, голода или от увечья, полученного в сваре, как мера равновесия между псом и блохами нарушается, и он оказывается по уши облеплен этими тварями. Еще немного, и они сжирают его заживо.