Александр Барков - Денис Давыдов

– Я не учен грамоте, – развел руками Назаров.

– Вот в этих местах орудует шайка лесных разбойников, – генерал провел гусиным пером по карте. – День ото дня их набеги становятся все более дерзкими. Они пленили много наших солдат и офицеров. Они грабят обозы с провизией, жгут амбары с зерном... Словом, бесчинствуют... Да и вы тоже, верно, остались здесь неспроста?

Пленный со вниманием слушал генерала, низко склонив голову.

– Скажите мне, Назаров: с какой стати вы и подобные вам вандалы бесчинствуют и жгут дома?

– Ваши солдаты сами во хмелю палят леса и селения.

– Клевета! Если вы и вправду крестьянин, за кого себя выдаете, то объясните мне без лукавства, почему крестьяне за щедрую плату не дают нам провизии? Мы впроголодь прошли тысячи верст, но к нам добровольно никто не явился!

– Крестьяне сами бедны. Пуще всего они боятся грабежей.

– Что я слышу? Где это видано! Грабежи у великой армии, во главе которой стоит непобедимый полководец и гениальный стратег?! Вам же говорят: мы не скупимся на деньги. Ваши нелепые слова – это наветы клеветников. Где ваш предводитель Давыдов? Кто позволил ему разбойничать? Почему его вандалы нападают на сонных французов ночами? Разве это не варварство? Разве не подло – избегать честного поединка в бою?

– Повторяю, никакого Давыдова я не знаю... Слыхом не слыхивал. Меня задержали в бору с вязанкой хвороста на салазках.

– Я нутром чувствую, что вы лазутчик. Вы вовсе не крестьянин, за которого себя выдаете. Вы казак, партизан. А мы сурово караем лазутчиков!

Бараге-Дильер вновь лихорадочно позвонил в колокольчик:

– Куда же провалился этот шут Армантье?

– Его ищут, генерал.

– Вечно у него какие-то фокусы! Ординарец пожал плечами.

– Как он смел уйти, не доложив мне? Ординарец молча опустил голову.

Бараге-Дильер в гневе забарабанил пальцами по столу и процедил сквозь зубы самому себе: «Мне ясна картина. Сколько можно еще церемониться с этим отъявленным негодяем?»

– Сего лазутчика отведите к Досталю. Да еще вручите ему вот эту бумагу за моей подписью! – приказал генерал ординарцу.

И Назарова тотчас же повели и передали из рук в руки высокому носатому офицеру. Офицер, по-птичьи склонив голову, снисходительно выслушал слова юного ординарца, прочел послание генерала и отпустил юношу, не проронив ни слова.

К Назарову подошли караульные, явился и Жан Ризо. Жестом офицер приказал ему следовать вперед.

Пленник едва передвигал ноги, он никак не мог уразуметь, что вскорости, через какие-нибудь сотню-другую шагов, оборвется его молодая жизнь. Два солдата шли впереди него, два сзади, а Ризо сбоку. Назарова повели к оврагу. Возле сухой одинокой сосны, где обычно привязывают коней, офицер остановился. Караульные взяли лопаты и нехотя принялись рыть яму.

«Вот и конец, – словно иглой, кольнуло сердце партизана. – Неужто все в этой жизни омерзительно просто?» Горестным прощальным взглядом он окинул ближний лес, темнеющее вдали село, где в барской усадьбе с нетерпением поджидали его возвращения казаки, белеющую на холме церковь. Словно под волшебной магией, его глаза затуманились, и сквозь зыбкую пелену пред ним предстало морщинистое лицо седовласой матери, склонившейся в углу избы под образами.

И вдруг за спиной приговоренного к расстрелу Назарова издалека послышался тревожный окрик. Караульные вздохнули с облегчением и воткнули лопаты в землю. К ним спешил, размахивая руками и тяжело дыша, какой-то человек.

– Какого дьявола сюда несет? – недовольно проворчал, оглянувшись назад, Жан Ризо.

Запыхавшийся посланец что-то горячо прошептал ему на ухо по-французски.

– Отставить! – с досадой махнул рукой Ризо. – Отсрочка! Уж я-то знаю непредсказуемый нрав нашего генерала.

Назарова, к великому его удивлению, повернули назад. Ему приказали следовать обратно: по всей видимости, Бараге-Дильер за это время успел сменить гнев на милость.

И тут внезапно с разных сторон над головами французов один за другим прогремели выстрелы. Караульные, словно подкошенные, упали на землю. А растерявшийся с перепугу Ризо был оглушен ударом в затылок. Его мгновенно скрутил дюжий казак. Положение круто переменилось: теперь французы оказались в окружении партизан. Караульные имели весьма жалкий вид, стоя с поднятыми кверху руками.

Еще больший страх охватил французов, когда их привели в барский дом. Там они предстали пред вожаком партизан Денисом Давыдовым, за голову которого им было обещано богатое вознаграждение.