Александр Барков - Денис Давыдов

Кирасир с пышными черными бакенбардами подошел к Зуеву и поинтересовался:

– Какого вы будете регимента?

– Мы поляки, – четко ответил по-французски Зуев, кивнув на своего командира.

В это время из избы вышли три офицера, подошли к Давыдову. Он переговорил с ними о чем-то и распрощался.

Партизаны с облегчением вздохнули и направились к тому месту, где были привязаны их кони. Они сели в седла, не торопясь отъехали немного от лагеря неприятеля, взяв несколько левее, и поскакали на рысях к спасительному лесу. Давыдов бросил на ходу: «То были вчерашние кирасиры. Они прибыли сюда недавно...»

Миновав поредевшую багряно-золотую рощу, партизаны свернули на знакомую тропу и благополучно добрались на свою стоянку. Об этом рискованном рейде в отряде узнали лишь спустя несколько дней...

Бонапарт назначил губернатором Смоленска генерала Луи Бараге-Дильера. До войны он несколько лет прожил в России и неплохо изъяснялся по-русски. Генералу был вручен циркуляр с указанием подробных примет дерзкого налетчика – вожака партизан Дениса Давыдова. Циркуляр этот кончался грозным приказом самого императора: «При задержании – расстрелять на месте».

От захваченного в плен офицера Давыдов узнал, что Бараге-Дильер собрал конные команды и образовал из них могучий отряд в две тысячи сабель при восьми офицерах и одном штаб-офицере. Французам был дан строжайший приказ: «Очистить от партизан все пространство между Вязьмою и Гжатью. А их начальника, подполковника Дениса Давыдова, живого или мертвого, доставить в Вязьму».

За голову отчаянного храбреца было назначено крупное вознаграждение.

Противник сразу же приступил к «очистительной миссии». Вызнав норов врага, Давыдов стал избегать с ним прямых встреч. Он поставил перед отрядом цель – разбить карателей по частям.

С того дня партизаны стали действовать еще более взвешенно и осторожно: со столбовой Смоленской дороги они немедля свернули в леса. Казаки продолжали громить по ночам шайки мародеров и крушить транспорты наполеоновской армии.

«...Казаки то и дело рыщут на наших флангах, – доносил Бараге-Дильер в главный штаб. – Разъезд, состоявший из 150 гвардейских драгун под командой майора, попал в засаду казаков между Московской и Калужской дорогами...»

«Будьте начеку!.. Казаки орудуют на Смоленской дороге, – сообщал начальник генерального штаба великой армии Бертье маршалам Мюрату и Бессьеру. – В числе 30 человек они напали на подвоз артиллерийских снарядов, состоявший из 15 ящиков, и сожгли их... Они учинили нам очень много вреда... подорвали 15 артиллерийских повозок и взяли в плен два резервных эскадрона, шедших на подмогу к армии, то есть 200 конных солдат...»

Однажды утром конвой французов остановил на опушке прихрамывающего на одну ногу человека, показавшегося ему весьма подозрительным. Его тут же доставили в ставку к генералу.

– Итак, отвечайте, кто вы? – обратился к нему Бараге-Дильер. – Только предупреждаю: не вздумайте лгать и отпираться.

Последовало молчание.

– Что вы стоите, как пень, и боитесь проронить слово? – строго спросил генерал.

– Я крестьянин из деревни Теплуха.

– Где ваша Теплуха?

– Тут недалече, рядом со столбовой дорогой.

– Кто ваш барин?

– Виктор Артемьевич Громов. Дабы избежать плена, они с семьей и прислугой подались в Петербург.

– Сбежали, значит?

– Усадьба пуста.

– Имя? Николай Назаров я, сын Ивана.

– Партизан?

– Никак нет.

– Ходил в разведку?

– Нет, за дровами...

– Так кто же вы, в конце концов? – резко возвысил старческий, дребезжащий голос генерал.

– После отступления нашей армии я остался в деревне при больной матери, малой дочери и жене, – продолжил Назаров. – Нынче утром пошел в бор за дровами, да, как на грех, подвернул ногу о треклятую валежину. Мы все-то в Теплухе ждали, что вскорости война окончится и наступит желанный мир.

– Что за бредовая фантазия?! Какой может быть мир? – раздраженно оборвал его Бараге-Дильер. – Да как вы смеете морочить мне голову? Какое там, к черту, перемирие, если в двухстах верстах отсюда, в занятой нами Москве, день и ночь бушуют пожары. А из подъездов и окон нам в затылок то и дело гремят выстрелы? И зарубите себе на носу – с сего дня вы взяты в плен. И будете содержаться у нас под стражей до тех пор, пока разбойничьи налеты не прекратятся.