Юрий Панов - Клад монахов. Книга 1. Сысоева кровь

– Да, брат… Однако круто она на тебя наехала… – ухмыльнулся Пашка.

Михаил скорчил такую гримасу, что Ольга тут же всплеснула руками и обняла его за плечи.

– Да, ладно… Прости, уж, братишка, за мою простоту дурацкую! – улыбнувшись, она поцеловала его в ухо. – Ну, не зря же говорят: «Простота хуже воровства»!

Михаил тут же перестал обижаться, однако не упустил случая укусить сестричку.

– А ну, объясни мне, что это такое? – и Михаил показал на купол мужского монастыря, похожий на рейхстаг фашистской Германии в момент взятия. – До чего довели национальное достояние?

– Вот тут ты прав, братишка… – лицо Ольги сразу же стало задумчивым. – Взрывали монастырь – не взорвали, лишь соседние дома разрушились! Так еще лучше придумали: поместили нечисть в святое место – вот и не стерпел монастырь, сам разрушился. А купол… Купол местное начальство на гаражи себе пустило. А стена сама дала трещину! Да, и как не дать? Ведь зэки все стены храма матом исписали!

Пока они объезжали монастырь, ни один из них не проронил ни слова.

– И сколь же годков ты не был дома, чертушко? – осторожно спросил Пашка, чтобы разрушить застоявшуюся тишину

– Да лет пять, наверное… – Ответил Михаил и задумался. – Да, так и есть… Как у меня с женой завертелось, так и не был…

– Ну и дурак! – улыбаясь, произнес Пашка. – Кто же ишшо тебе подмогнет окромя своих – то? Вот ты, военный, грамотный, а ентова не понял сразу…

– Твоя, правда… – согласился Михаил и добавил. – Да и перед вами стыдно было…

– А чё стыдиться – то? – снова, улыбаясь, произнес Пашка. – Бабы – оне завсегда один вред…

Не успел он закончить свою фразу, как кулак Ольги треснул его по хребту ниже шеи.

– Дак, нешто я про тебя, моя голубонька? – нежно произнес он, одним глазом смотря на дорогу, а другим на кулак Ольги. – Ты ж у меня к бабам энтим-то совсем не относишься!

– У-у-у, черт мохнатый… – лесть сделала свое дело, мир был восстановлен, тем более, что Пашка полез к ней целоваться. – Смотри лучше на дорогу, черт окаянный!

Теперь она уже отбивалась от его проявлений любви с улыбкой и смущением.

Михаил смотрел на их дружескую перепалку и теплел сердцем.

– Слышь, Мишк… – Пашка повернулся к Михаилу, сидящему на заднем сидении. – На кой черт тебе эта армия? Оставайся у нас: мы тебе такую бабу найдем – закачаешься!

– Может, еще скажешь, что именно у тебя они и есть? – нахмурив брови, грозно произнесла Ольга. – А ну, признавайся, старый охломон!

Почуяв, что в небе запахло грозой, Пашка тут же изменил тактику.

– Дак, я ж на тебя, голуба моя, и надеялся в ентом вопросе! – заявил он, изобразив на своем лице нечто среднее между обидой и оскорблением. – Сама подумай, откуда нашему брату, шоферу, таких – то знать? Нам все больше шалавы всякие попадаются…

– Ой, смотри, Пашка, у меня! – уже с улыбкой пригрозила пальчиком Ольга.

Так, любовно пикируясь, они и ехали, пока не показалась родная улица, сплошь заросшая травой-муравой. Сердце Михаила екнуло, сжалось от боли и провалилось куда-то вниз…

И вспомнил Михаил, как приезжал сюда курсантом, перебирался через забор палисадника и стучал в окно…

– Что, прошлое, небось, вспомнил, изверг? – ехидно произнесла Ольга. – Паразит такой… Все сюрпризом норовил приехать… А нам, каково было?

Но на этот раз их уже ждали: сын Ольги Вовка, выставленный бабушкой в дозор, еще издали заметил отцовский «мерседес – бенц запорожского разлива» и сообщил бабушке.

Она стояла у ворот и покорно ждала.

– Пять лет прошло, а мать нисколько не изменилась! Вот так же она прикрывала рот рукой от радости, когда встречала. А потом прятала лицо, полное слез, когда провожала. Только лучистые морщинки вокруг ее серых и родных глаз стали еще глубже… – думал Михаил, разглядывая мать, которая раскрыв объятия, ждала своего сына.

– Здравствуй, мам…– тихо сказал Михаил, поцеловав в щеку мать. – Ты уж прости, что так долго не появлялся…

– Бог тебе судья, сынок… – так же тихо ответила Надежда Николаевна. – Я тебя всегда жду… Проходи домой!

Пока Михаил дошел до комнаты, он успел пару раз удариться головой о низкую притолоку дверей. Но все же оставался доволен: каждый раз, когда бывал дома, с него будто водопадом смывало все то, что успело налипнуть во время службы и в ссорах с женой… Как всегда, ему вдруг стало так хорошо, что он, почувствовав себя маленьким мальчиком, начал дышать полной грудью, не опасаясь ударов от тех, кто находился в это время рядом…