Ползет, тяжело ворочая цепями передач, грузовик.
Во все стороны торчат штыки. На грузовой платформе стоят, навалившись на плечи шоферов, рабочие, солдаты, студенты, женщины. Они держат винтовки наготове.
Вот проезжают гвардейцы-артиллеристы. Они скачут на откормленных, лоснящихся конях. Блестящими шашками отдают они салют народу.
Толпа кричит «ура», дети подбегают к лошадям, солдаты палят в воздух.
Посредине улицы митинг. На телегу взбираются один за другим ораторы. Толпа плотным кольцом окружила телегу и слушает. Тут же несколько человек в арестантских халатах, мужчины и женщины: это выпущенные из тюрьмы.
У Таврического огромная толпа. На улицах трещат костры. Мороз. Таврический дворец сияет огнями. Во всех его комнатах в эту ночь горит свет.
Ораторы — в пальто, без шапок — говорят с каменных, занесенных снегом ступеней Таврического. Толпа хлопает, кричит «ура» всем, не разбираясь, кто что говорит.
Еще не все войска перешли к народу. Еще сидят на чердаках городовые с пулеметами, но город уже во власти восставших.
А из-за домов, над городом, полыхают огненные столбы, разметавшись дымом: это горят Окружный суд и Жандармское управление.
В комнатах №№ 11–13 Таврического собрались уже выборные от рабочих и солдат. Двенадцать лет назад, в 1905 году, выборные от рабочих образовали Совет Рабочих Депутатов. Тогда армия еще подчинялась правительству и Совет просуществовал недолго. Теперь солдаты идут вместе с рабочими. И Совет называется: Совет Рабочих и Солдатских Депутатов.
В сорок второй комнате Таврического дворца устроился революционный штаб Совета: несколько солдат, представители от восставших полков, и революционные офицеры.
Вырвали план из «Всего Петрограда» и стали размечать, где восставшие войска, где полки Хабалова.
Но оказалось, что толком никто ничего не знает.
Беспрестанно звонили телефоны: из разных мест требовали подкреплений. Были посланы отряды на все вокзалы.
Ночью пришло известие: хулиганы собираются напасть на винный склад.
— Если склад разобьют, восстание потонет в водке, — говорили в революционном штабе.
«Триста штыков к складу, — отдал приказ революционный штаб, — рабочие и солдаты вперемежку. Действовать оружием, в случае нападения на склад, без всякой пощады. Если кто-нибудь из команды дотронется до бутылки — расстрелять на месте».
В одной из комнат был устроен склад оружия. Там собирали и складывали револьверы, винтовки, патроны, пулеметные ленты. На крышу Таврического взгромоздили четыре пулемета. Правда, стрелять из них нельзя было, — они были не смазаны, а вазелина под рукой не было, — но зато они придавали бодрость.
В коридорах, вповалку, подложив шапки под голову, спали солдаты с винтовками в руках.
В комнатах, на диванах, на креслах, на столах, на полу, не снимая пиджаков и фраков, спали члены Государственной Думы.
Вдруг в сорок второй комнате распахнулась дверь, и туда тяжелой поступью вошел хмурый Родзянко. Он сел в широкое кресло, уперся ладонями в стол и сказал:
— Господа офицеры, Временный Комитет Государственной Думы взял власть для восстановления порядка в городе. — Он помолчал и добавил сердито: — с этой минуты ваш штаб подчинен Временному Комитету.
Вот почему Временный Комитет Думы решил взять в свои руки власть.
— Я не бунтовщик, не революционер, — говорил Родзянко. Я не хочу брать власть без царского указа. Но ведь правительства сейчас нет, а не может же быть страна без правительства! Ко мне рвутся со всех сторон. Все телефоны обрываю!. Спрашивают, что делать. Как же быть? Брать ли власть?
— Берите, Михаил Владимирович, — советовали ему члены Государственной Думы. — Никакого в этом нет бунта. Ведь министры сбежали, где Протопопов — неизвестно, никого нет. Должен же их кто-то заменить? Если же все обойдется, то государь назначит правительство, и мы ему дадим власть. А не обойдется, так по крайней мере возьмем власть мы, а не те мерзавцы, что выбраны на заводах. Что же, наконец, делать, если императорское правительство так спряталось, что с собаками его не сыщешь!
И Временный Комитет Думы взял власть до назначения нового правительства. С досадой слушали члены Комитета Думы, как в соседнем зале воинский оркестр играл революционные песни. Но приходилось мириться с революцией: у нее была сила.
Читать дальше